Сокрушительное бегство - Алексей Зубко Страница 15

Случай не замедлил подвернуться, но я им не воспользовался. Почему? Сам хотел бы знать…

В тот миг, когда Викториния, круша широкой грудью чахлую поросль терна, ворвалась в относительно дикий уголок этих Диких то ли пустошей, то ли пустырей и против воли замедлила бег, я с радостным возгласом схватился за промелькнувшую над головой ветвь. Затрещали от рывка мышцы, и возглас сменился болезненным криком, перешедшим в яростное перечисление всех нехороших слов, которые привносят в богатый и могучий наш язык эмоциональную насыщенность, полноту освещения мыслей и чувств.

— Ваур, — попросил заслушавшийся Тихон, сбившись с размеренного хода.

— Уши закрой! — прикрикнул я на него, глотая слезы. — Мал ты еще…

Но информационно обогатившийся демон не обиделся, он пытался постичь всю глубину и ширину сказанного.

Когда боль немного отступила, я решил повторить попытку. Но во избежание повторного конфуза решил предварительно отпустить рог, а уж затем хвататься за проплывающие над головой ветви деревьев.

— Затекли-то как, — пробурчал я, пытаясь пошевелить хотя бы пальчиком. Результат — ноль. Кибернетическая рука, словно литая стальная чушка, обтянутая дубовой кожей, продолжает оставаться неподвижной. Все импульсы, посылаемые моим мозгом в искусственные нервные окончания кибернетического протеза, теряются в густом переплетении нейронных волокон. Хваткость приращенной руки, спасшая мне жизнь во время стремительного прыжка Викторинии, теперь обернулась бедой, могущей послужить причиной моей гибели. Через несколько лет мой выбеленный временем скелет будет все так же носиться на белом единороге по пустошам, пугая редких путников. Брр…

Спокойствие, только спокойствие…

Да какое тут может быть спокойствие?! Если я не смогу заставить разжаться руку самостоятельно, то пальцы разве что монтировкой отогнуть удастся. А поскольку в обозримой местности не наблюдается ни одного автолюбителя при своем любимом средстве передвижения, из багажника которого можно извлечь столь необходимый мне предмет, то остается всего два варианта. Во-первых, сломать единорогу рог, чему Викториния вряд ли не будет противиться. А во-вторых, воспользоваться горьким опытом волка, угодившего в капкан. Но как высокоорганизованному существу, к каковым я себя причисляю, зубы в дело не пускать, а обойтись ножом, подаренным валькирией. Он должен быть в правом кармане пиджака. Сейчас только доста… Ну и ну! Не могу поверить, что я об этом серьезно задумался… Налицо тлетворное влияние этого варварского мира с его фатализмом и еще черт знает чем. Да неужели же я, капитан-магистр космической разведки, не найду выхода из этого затруднения? Нужно немного подумать… еще немного… и еще… Ладно, как сказала Скарлетт О'Хара после своего первого убийства, об этом я подумаю завтра. Вот только преследователи не подарят мне подобной роскоши, да и мой собственный мозг, должен чистосердечно в этом признаться, просто-таки не поддается контролю: он настойчиво думает о чем хочет и моего желания не спрашивает. Разве что к мнению желудка иногда прислушивается. Мысль неотступно вертится вокруг ножа, лежащего в кармане пиджака, на данный момент единственной детали моего гардероба.

Может, это самовнушение, но бедро начало ощущать его ритмичные удары во время каждого скачка Викторинии.

— Стоп! — пораженный озарением, воскликнул я. Кобылица подо мной отрицательно фыркнула и, бросив за спину гневный взгляд, продолжила стремительный бег. Рог очертил дугу, потянув за собой мою руку и заставив меня пересчитать позвонки на довольно большом участке спины единорога.

— Это я, девочка, не тебе, — запуская руку в карман, успокоил я ее. — Вот он! Уцелел..

Крепко обхватив пальцами узкое горлышко серебряного сосуда, я осторожно вытащил кувшин из глубокого бокового кармана, с возрождающейся надеждой взирая на инкрустированную камнями обитель джинна. Он мне обещал пару желаний. Кажется, время для первого из них пришло… Ухватившись за пробку зубами, я потянул ее на себя. Это, конечно, варварство — брать в рот то, что неизвестно кто брал руками (поручик Ржевский, молча-а-ать!!!); исходя из требований личной гигиены, целесообразнее было бы воспользоваться магией, но для откупоривания сосуда необходима свободная рука. Для того чтобы, сложив определенным образом пальцы, перенаправить генерируемую мозгом энергию. Вот почему в быту магия мало применяется. Ну скажите на милость, кто будет тратить время на концентрацию, если при помощи той же руки пробку можно выдернуть одним движением, не очень при этом напрягаясь? А если одним движением не получилось, значит, кто-то позабыл про штопор.

— Ваур? — удивленно поинтересовался мой демон, род которого в классификатор «Внеземная демонология» внесен под номером 27-3/МА, согласно чему и назван ведущий туда портал. К слову, никакими сверхъестественными способностями он не обладает, но Единая Земная церковь включила в свод законов пункт, согласно которому всякое мыслящее существо, обладающее хотя бы одним демоническим признаком, заносится в «демонологию». У Тихона их четыре: крылья, хвост, продольный зрачок и конечно же рог. Хотя последнее — дело наживное, и наличие рогов не обязательно указывает на демоническое происхождение их обладателя, порой достаточно удавшихся дьявольских козней со стороны дражайшей половины.

— У-у… — Говорить с зажатой в зубах пробкой не очень-то удобно. — Выизай.

Обитатель кувшина на мой призыв не ответил.

Тогда я позвал его более настойчиво и легонько встряхнул серебряную емкость для уверенности, что привлек его внимание.

— Чего тебе? — высунув из горлышка неестественно зеленую голову размером с орех, поинтересовался джинн.

— Освобои мея, — попросил я.

— Чего, чего?

Поняв, что с пробкой в зубах взаимопонимания не добиться, я засунул ее за щеку и повторил просьбу.

— Освободи меня.

— Не понял, — нервно сглотнув и смиренно прикрыв глазки, признался джинн. — Это я раб лампы, это меня освобождать нужно.

— У меня рука…

— Две, — поправил меня джинн и, резко переменившись лицом с зеленого цвета на темно-оранжевый, повис на горлышке сосуда. — Ве-е-е….

— Тебе плохо? — проанализировав достигшие моего слуха звуки, догадался я.

— Укачивает, — медленно зеленея, выдохнул джинн. — Останови лошадь.

— Не могу, — признался я. — И это единорог.

— Да кобыла — она и в Африке кобы… — Рассерженная услышанным, принцесса мотнула головой и гневно проржала что-то не очень цензурное. Преследующие нас единороги ответили дружным «иго-го». От резкого рывка меня основательно тряхнуло.

— Девочка, тихо! — взмолился я, а когда с запозданием спохватился, то пробка уже начала свое долгое путешествие по моему пищеводу с надеждой на светлое будущее, которое ожидает ее там, в конце туннеля.

Опирающийся о горлышко сосуда джинн не удержался и со звоном свалился на дно своей серебряной обители. Что-то, судя по звуку, там разбив.