Перемещенное лицо - Владимир Войнович Страница 14

Нинка ходила, завидовала, ревновала и однажды взяла да самасочинила письмо как бы от Николая, но не в стихах. Созвала баб в воскресенье,даже киселя овсяного на всех наварила. Бабы пришли, киселю дармового охотнопоели, горох погрызли, веретено покрутили, послушали вежливо, но никто ни разуне заплакал, не засмеялся. Не талантливо это было, не смешно, не грустно,неинтересно. И в следующий раз пришла только Зинаида Волкова, скорее радикиселя, чем для чего другого.

Нюре сперва с непривычки трудно было к каждой-то субботеновый сюжет сочинять, но постепенно разогрелась. И пошла, пошла писать текст затекстом, излагая истории о совершенных Иваном подвигах, полученных за этонаградах, и по лестнице воинских званий тоже героя своего постепенно продвигалавсе выше и выше. А кроме того, всегда в письмах была тема страстной любви иотклика на события реальной Нюриной жизни.

«Здравствуйте, Нюра, добрый вам день или вечер, а можетбыть, утро, как у меня! У меня как раз утро. Проснулся я сегодня оттого, чтотихо было в нашей Энской части, и хорошо так вокруг, и солнышко светит, иптички поют, как будто никакой войны не было и нет, и проснулся я оттого, чточувство меня разбудило такое, что вот не один я на целом свете, есть еще однадуша, такая же вроде, как и моя, и даже, может быть, не душа, а половина души,половина моя и половина ваша, и вот половины эти тянутся друг к другу ирастягиваются в стороны навроде простыни, и такой широченной, что закрывают всена свете. И вот как стянутся эти две половины, как сойдутся, так можно будетсразу и умереть. Потому что, как я думаю, счастье самое большое – это такоесчастье, от которого умирают. А во всем остальном у нас хорошо и спокойно.Вчерась летал я обратно на боевое задание, и напали на меня одного шесть, аможет, и более ихних бомбовозов, и всех их я побил из своего пулемета, но меняодин тоже сзади подло ударил своим тарантом, и пришлось мне спуститься напарашюте. А командир наш встретил меня внизу и говорит: поздравляю, будешь тытеперь в звании капитана. На этом краткое свое повествование с сожалениемзавершаю, остаюсь к вам с любовью на годы длинные, на веки долгие, с нежностьюизумительной ваш Иван».

Тот не писатель, кто сам не верит в то, что он пишет. Дляписателя граница между реальностью реальной и реальностью воображенной зыбка,легко размывается, сливая эти реальности воедино. Если бы спросить Нюру, чтобчестно сказала, верила она в свои выдумки или не верила, она не смогла быответить определенно. Потому что не писала, а записывала слова, диктуемые ей еевоображаемым адресатом. Писала и видела перед собой своего возлюбленного четкои ясно, как он садится в самолет, как вылезает на крыло и спрыгивает на землю,как, склонясь над листом бумаги, описывает свою жизнь. Пока писала, иной раз иотдавала себе отчет, что пишет сама, а законченное письмо берет его в руки,словно оно и в самом деле прибыло издалека. И, бывало, сама себе начнетперечитывать и улыбается или плачет. И бабам читая, переживала все заново.