Мой дядюшка Освальд - Роальд Даль Страница 13

Этой ночью я спал как убитый. Утром меня с трудом добудилась мадам Буасвен, барабанившая в мою дверь.

— Вставайте, мсье Корнелиус! — кричала она. — Вставайте и спуститесь к гостям! Господа еще до завтрака стали обрывать мой колокольчик, требуя встречи с вами.

Чтобы одеться и спуститься вниз, мне потребовалось двадцать минут. Я открыл парадную дверь, и там, на булыжниках тротуара, стояло ни больше ни меньше как семеро людей, никого из которых я не видел прежде. В своих разноцветных ливреях со множеством золотых и серебряных пуговиц они являли собой весьма живописную группу.

Это оказались курьеры из британского, немецкого, русского, венгерского, итальянского, мексиканского и перуанского посольств. Каждый курьер имел при себе адресованное мне письмо. Я принял эти письма и тут же их распечатал. В каждом письме говорилось примерно одно и то же: им нужно было еще пилюль. Они просили еще пилюль. Они просили меня вручить пилюли подателю этого письма, etc. etc. Я попросил курьеров подождать на улице, вернулся в свою комнату и на обороте каждого из этих писем вывел следующее уведомление: «Милостивый сударь, производство этих пилюль есть весьма дорогостоящая операция. Я должен с сожалением вам сообщить, что в будущем стоимость каждой пилюли будет равна тысяче франков». В эти дни за фунт давали двадцать франков, так что я запросил за каждую пилюлю ровно пятьдесят фунтов стерлингов. А пятьдесят фунтов стерлингов стоили в 1912-м раз в десять больше, чем сейчас. По теперешнему паритету я запросил что-то около пятисот фунтов за пилюлю. Цена, конечно, анекдотическая, но я имел дело с богатыми людьми. К тому же они были свихнуты на сексе, а, как подтвердит вам любая разумная женщина, человек очень богатый и свихнутый на сексе является легчайшим объектом для любого манипулирования.

Я трусцой сбежал вниз, вернул все письма доставившим их курьерам и попросил отвезти их хозяевам. Когда я это делал, прибыли еще два посланца, с Ке д'Орсе (министерство иностранных дел) и от того генерала министерства войны или как оно там называется. А пока я торопливо писал на последних двух депешах те же самые фразы относительно цены, в изящном фиакре подъехал не кто иной, как сам мистер Мицуоко. Его внешность меня потрясла. Прошлым вечером это был жизнерадостный, ловкий, с живыми блестящими глазами японец. Этим утром ему едва хватило сил выйти из фиакра и подойти ко мне; под конец я вовремя его подхватил, не дав ему упасть.

— Мой дорогой сэр! — выговорил он, задыхаясь и держась для устойчивости за мои плечи. — Мой дорогой, уважаемый сэр! Это просто чудо! Это волшебные пилюли! Это… это величайшее изобретение всех времен!

— Держитесь, — сказал я. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Конечно же, я чувствую себя прекрасно, — ответил он, по-прежнему задыхаясь. — Ну да, я немного выдохся, но это и все. — Мистер Мицуоко захихикал, и вот он стоял передо мной, этот крошечный азиат с цилиндром на голове и во фраке, держась за мои плечи и хихикая уже почти истерически. Он был настолько мал, что верхушка его цилиндра едва доставала до моих ребер. — Я немного выдохся и почти что выжат, но с кем бы этого не было, мой милый мальчик, с кем бы не было?

— А что случилось, сэр?

— Я спутался с семью женщинами! — воскликнул он. — И это были не наши кукольные японки! Нет, нет и еще раз нет! Это были огромные, сильные французские девки! Я брал их всех по очереди, трах-трах-трах! И каждая из них кричала в голос: «Товарищ, товарищ, товарищ!» Я был великаном среди этих женщин! Понимаете, мой юный сэр? Я был великаном, и я размахивал своей великанской дубиной, и они в страхе расползались по сторонам!

Я проводил его в дом и усадил в гостиной мадам Буасвен. Я налил ему стакан бренди. Он выпил этот стакан залпом, и на его белых как мел щеках стал проступать желтоватый оттенок. Я заметил, что к его правому запястью примотана бечевкой кожаная сумка, а когда он отвязал ее и бросил на стол, послышался звон монет.

— Сэр, — сказал я, — вам нужно вести себя несколько поосторожнее. Вы — человек довольно миниатюрный, а это большие пилюли. Думаю, было бы много безопаснее, если бы в будущем вы принимали по половине нормальной дозы. Просто полпилюли вместо одной.

— Чушь, сэр! — воскликнул японец. — Чушь и плешь, как говорим мы в Японии! Сегодня я приму не одну пилюлю, а три.