Трое в Таиланде, не считая собак - Антон Лирник Страница 12

— Лаптев, а где моя барсетка?

— Выключи кондиционер, — еле слышно прохрипел Сергей. После щелчка выключателя в номер пришла тишина в ассортименте.

— Спасибо, Миша, это не кондиционер, а какой-то реактивный двигатель.

— Не уходи от темы. Барсетка.

— В туалете она… Я её спрятал… Для надёжности.

— У тебя очень странное представление о надёжности! Фух, ну и жара… — с этими словами Миша пошёл в ванную, поближе к воде. Вскоре он выскочил оттуда и сел на кровать, прижимая к груди барсетку. С таким видом тревожные мамаши поступающих в институт провинциалов сидят в приёмной у ректора.

— Миша, что случилось, ты увидел Элвиса?

— Нет.

— Всё нормально?

— Не уверен.

Я тихонько заглянул в ванную. Со стен и потолка на меня глазели несколько зелёных ящериц величиной с крупную сосиску. Одна из ящериц пила воду из крана (который, судя по толщине струйки, страдал простатитом). В стене зияло несколько страшных чёрных щелей, как в радиаторе «ЗИЛа». Потом выяснилось, что отверстия сделаны для вентиляции. В потолке тоже были вентиляционные щели, только ещё шире. Видимо, молекулы воздуха в Таиланде гораздо больше российских.

— Серёга, там полно ящериц, и они на меня смотрят. — Не отводя взгляда от рептилий, я отступил на пару шагов назад.

— Ты их тоже увидел? — слабым голосом спросил Миша.

— Да.

— Слава богу, а то я подумал, что у меня галюны начались! Уже мысленно «торпеду» вшил.

— Это гекконы, они обслуживают номера, — заявил начавший прямохождение Сергей.

— Как это?

— Гекконы едят муравьёв, а муравьи едят крошки. В номере чисто, все довольны.

— А лебедя из полотенца они сворачивают или доллар надо домазать? — съехидничал Миша.

— Нет, они только чистоту наводят. Пищевая цепочка на службе у туризма.

— Артём, тебе не кажется, что наш друг бредит? Лаптев, ты опять упоролся, пока мы спали?

— Это Азия, здесь повсюду обитают гекконы, — поддержал я Сергея.

— Здесь обитаю я, а не какие-то сраные гекконы! А ещё я иду бить морду всем, кто здесь работает!

Миша решительно дёрнул на себя входную дверь. И тут же её захлопнул. Перед нами опять была мамаша из приёмной ректора.

— Пацаны, там слон!

— Розовый?

— Сам посмотри, юный натуралист.

Я выглянул за дверь и замер, не найдя там гостиничного коридора. Вместо него были сплошные обои. Не те обои, что в рулонах, а обои с монитора моей коллеги Татьяны. Дверь комнаты выходила на лужайку с изумрудно-зелёной травой. Эту сочную зелень пересекала дорожка, посыпанная красноватым гравием. Прямо над головой шумели пальмы, к их стволам жались какие-то гигантские растения с большими мясистыми листьями. Воздух был наполнен запахом джунглей, солнца и океана, который начинался сразу за пальмами. Его волны вальяжно бодались с белёсым песчаным пляжем. На самом пляже стояли шезлонги, а на них неподвижно лежали люди, и некоторые — даже женского пола. Одна из девушек эротично почесала живот и припала губами к коктейлю. Кроме меня, за девушкой наблюдал слон. Он стоял в ста метрах от нашего бунгало. Правда, он был не розовый, но с ушами, хоботом и кучей навоза под хвостом. Слева в дверной проём высунулся Лаптев.

— Что, не ожидали? Мы не в отеле с коридорами, где из комнат вываливаются окосевшие земляки. Это бунгало среди джунглей, с морем у порога! Мы в раю, господа!

Менторский тон Сергея начинал понемногу раздражать даже такого спокойного человека, как я. А Мишу он вообще довёл до белого каления. Потому что, по состоянию здоровья, Макаров в эту секунду игнорировал всё хорошее, концентрируясь на плохом:

— Это не рай, а деревянная палатка! Я не для того выложил кучу бабла, чтобы по мне бегали ящерицы и слоны! Где ресепшен? — и он рванул через лужайку к центральному строению отеля. Мы — за ним. Такими были наши первые сознательные шаги по тайской земле.