Эльдорадо - не награда - Алексей Лютый Страница 11

– Прикинь, Сеня, – глядя на это безобразие, предположил Жомов. – Если бы нам на Колыму куда-нибудь такой лес, это как бы зэки вешались, когда получали бы задание делянку расчистить?

– Кто о чем, а лысый о расческе, – фыркнул Рабинович. – Ты бы, Вань, вместо того, чтобы фантазировать, занялся чем-нибудь. Пистолет, что ли, почистил бы?..

Бравый омоновец тут же согласился с тем, что почистить пистолет – дельная мысль, и принялся возиться с оружием. Остальные, за исключением Мурзика, привалились к деревьям и стали наблюдать, как лепрекон чинит карету. А пес, облаяв по пути единорога, уже пришедшего в себя, умчался куда-то в лес по своим собачьим делам. Сеня поначалу хотел вернуть его, а затем махнул рукой.

Всё равно Мурзик далеко не убежит, а будут уезжать, пса и позвать можно.

Чинил возница карету более чем странно. То есть поначалу все его действия мало отличались от тех которые производит водитель, меняя проколотое колесо на запасное, но затем начались странности. Вместо того чтобы достать откуда-нибудь «запаску» или попытаться восстановить то, что осталось после удара копыта единорога, лепрекон просто опустился на пятую точку и принялся жевать травинку.

Некоторое время Попов с Рабиновичем молча выносили это издевательство над слесарно-ремонтным делом, а затем Сеня уже собрался встать и рявкнуть на нерадивого ремонтника, но в этот момент из леса выкатилось совершенно новенькое каретное колесо. Забыв, что в мире эльфов удивляться ничему не надо, Рабинович открыл от удивления рот, а колесо, подкатившись к втулке, само на нее запрыгнуло. Лепрекону осталось только закрепить его, и ремонт был закончен.

Через пару минут, позвав Мурзика, доблестные российские милиционеры забрались в карету. Единорог, смирившись со своей горькой участью и опасаясь куда более тяжелых травм, чем полученные полчаса назад, вел себя совершенно спокойно. Хотя коситься на Попова и не переставал. Впрочем, рогатая лошадь уже никого не волновала, и когда карета тронулась с места, Сеня, наконец, спросил у возницы, кто он такой, как его зовут и как таксист оказался в Эльфабаде.

– Я лепрекон из Лепремира, – писклявым голосом ответил возница. – Зовут меня Лохич, а в Эльфабаде я в поисках работы. Видите ли, наш мир славится во всей Вселенной как родина лучших певцов, танцоров и музыкантов. Ну там и композиторов с поэтами всякими тоже. Чтобы найти у нас достойную работу, нужно минимум на голову быть выше своих ровесников в каких-нибудь музыкальных искусствах, а мне человек на ухо наступил…

– Кто тебе на ухо наступил? – оторопел Жомов.

– Не принимайте это на свой счет, – тут же торопливо прокомментировал свои слова возница. – Просто у нас так говорят. Это вы там у себя можете всякими оркестрами, балетами и всякой попсой восхищаться, а у нас их детям показывают, чтобы те поняли, каким не должно быть искусство… Но это так, к слову! Так вот, нормальную работу дома я не смог найти, а тут услышал, что Эльфабад объявили зоной открытой миграции, и решил рвануть сюда. У меня один знакомый орк был, так вот он говорил, что эльфы хорошо платят…

– И как? Действительно хорошо? – поинтересовался Сеня.

– Пока не жалуюсь, – пожал плечами Лохич. – Конечно, работа таксиста – так себе, но я со временем надеюсь что-нибудь получше найти. Например, какого-нибудь молодого эльфенка буду музыке обучать. Для этого слух не нужен.

– А почему Эльфабад объявили зоной свободной миграции? – проявил неожиданный интерес Попов. – И что это вообще такое?

– Зона свободной миграции? – полуобернулся к нему лепрекон. – Это просто. Это когда впускают всех на временное жительство, а потом насильно предлагают дальнейшее трудоустройство в других районах. А объявили Эльфабад зоной потому, что вселенная эльфов расширяется.

– Как это вселенная эльфов расширяется? – насторожился Рабинович.

– Не знаю, но это частое явление, – успокоил его Лохич. – Все миры когда-нибудь начинают или расширяться, или сжиматься. Я в это не вникал. Если вам нужно, спросите кого-нибудь из эльфов. Они во вселенных лучше меня разбираются.

– И что, много народу в Эльфабад понаехало? – вернулся к волнующей его теме Попов.

– Полно. И отовсюду. Я вот смотрю, даже вы из своей зачуханной Вселенной сюда пожаловали, – усмехнулся лепрекон.

– Алле, гараж! Ты выражения-то выбирай, – осадил его Ваня.

– Извиняюсь, – мгновенно среагировал возница, и на этом разговор сам собой угас.

Как и рассказывал Лохич, Эльфабад здорово изменился. Нет, архитектура и общее направление улиц остались такими же сумасшедшими, как и были, но сразу на выезде из леса, на окраине города, появились странные сооружения, похожие на вигвамы индейцев Северной Америки, но сделанные не из шкур, а из веток. Лепрекон тут же услужливо объяснил, что это древодома. То есть выращенные специальным образом кусты, внутри которых можно жить достаточно комфортно. По крайней мере в теплое время года. А поскольку иного в Эльфабаде и не бывало, то – круглогодично. Со слов того же Лохича выходило, что эти древодома выращены специально для мигрантов, и для их производства были привезены в Эльфабад несколько самых молодых онтов. Те, кому не больше семи-восьми тысяч лет по людскому летосчислению. Попов на всякий случай поинтересовался, нет ли среди них Корявня, с которым наши герои познакомились в древней Англии, но лепрекон о таком даже и не слышал. Андрюша, не желавший, как некогда обещал он, подрастать на грядке, замоченным в свежем навозе, немного успокоился, а Сеня, вспомнив давнюю страсть к Ровену, наоборот, загрустил. Впрочем, ненадолго. Кроме появившихся на окраинах Эльфабада древодомов, город претерпел и еще одно изменение. Если раньше улицы его были почти пустынны, то теперь они, напротив, просто ломились от толп. Существа российским милиционерам по дороге в гостиницу встречались самые разные. Были тут и знакомые – гномы, кентавры, орки, эльфы, феи, дриады и прочие, но немало было и таких, о которых путешественники даже и не слышали – одна только перекатывающаяся сама по себе куча камней с глазами чего стоила!

Ну а от грустных воспоминаний Сеню отвлекли три удивительно красивые девицы, одетые более чем откровенно. Увидев их, Рабинович вытаращил глаза, да и у Жомова с Поповым отвисли челюсти. А когда девицы еще и, игриво рассмеявшись, помахали таращившимся на них милиционерам ручками, кое у кого – не будем показывать пальцем! – где-то ёкнуло.

– Жомов, пасть закрой, а то глаза завяжу, – одернул друга Сеня. – У тебя Ленка дома. Вот узнает, как ты на всяких девочек слюни пускаешь…

– Ага, узнает! Только если ты ей скажешь, – недовольно буркнул омоновец, но рот всё-таки закрыл.

– Почему я? У нас еще и Попов есть, – тут же отмазался Рабинович и, прежде чем Андрей возмущенно завопил, толкнул лепрекона в плечо, кивком показывая на девиц. – Это кто такие? Откуда?

– А-а, тьфу ты! Нашли на кого смотреть, – брезгливо поморщился Лохич. – Это же суккубы. У них только секс на уме. Они тут на легком заработке.

– Проститутки, значит? – скорее констатировал, чем спросил Жомов. – И почему, интересно, как красивая девушка, так путана, а как страшная – так чья-то жена?