Когда зацветет сакура… - Алексей Воронков Страница 93

Сейчас бы Жаков все отдал за чашку жирного плова. Да и от бишбармака бы не отказался. А то едят всю дорогу всухомятку – надоело. И тушенка надоела, и сгущенка с галетами. Быстрее бы домой – там Нина ему такой супец куриный сварганит. А может, и пельменями побалует, а то что-нибудь и из корейской кухни сочинит. Она ведь многому научилась у этого проклятого Ким Ден Сана. Человек она любопытствующий, все на лету схватывает. Это у нее с детства, оттого на столе Жаковых и не переводились все эти курники, холодцы, беляши да компоты. У матери своей научилась готовить, а та – у своей. Так и шла эта череда от поколения к поколению, так и передавалось родовое мастерство.

Однажды Алексей в присутствии жены посетовал на то, что в России ему будет некому приготовить настоящее домбури, а ведь он к нему привык. Как привык он и к другим местным блюдам. Но Нина успокоила его: не волнуйся, говорит, будет тебе и домбури, и пян-се, и кимчхи из бэчу, и сикхе из камбалы. Хве из трепангов не обещаю, потому как этих морских червей дома днем с огнем не сыщешь. Но суси и мисо, а вместе с ними такуан и тофу я тебе приготовлю. Алексей даже задохнулся тогда от восторга. Надо же, он и названия-то эти никогда бы в жизни не запомнил, а жена, мало того что знает их назубок, так еще обещает, что эти блюда всегда будут у них на столе. Разве не чудо?..

2

А когда-то Жаков и представить себе не мог, что на свете существует столько вкусной еды. Жили-то в селе бедно, часто перебиваясь с хлеба на воду. Из блюд были одни каши да затируха. Мясо и сало ели только по праздникам, и то не всегда. У кулаков – да, это добро водилось, но на то они и кулаки. Поработаешь, бывало, на них – они тебя в награду и накормят. И сала нарежут, и борщ с мясом подадут.

Оттого, наверное, и Рождество беднота любила, когда можно было с колядками пройтись по селу и поесть от пуза. Особенно с нетерпением ждала этот праздник детвора, которая была пошустрее взрослых и поэтому успевала первой урвать кусок сладкого пирога или ватрушку. Стоит занесенное снегом село, из труб дымы идут, растворяясь в высоком холодном небе. Это бабы кизяки с дровами да соломой жгут в русской печи, а потом горячий поставят противень – на нем и пекут всякую всячину. И курники готовят, и лапшевники, и пироги. Те, что победнее, тоже не хотят ударить в грязь лицом. Нет, конечно, такого разнообразия на столе, как у богатых, у них никогда не будет. Однако тоже хотят в этот день себя побаловать, а если надо, то и угостить соседей. Стакан бражки налить да пирожок к этому делу подать.

Зайдешь, бывало, в рождественскую ночь в такую избу, а там пирогами свежими и хлебом подовым пахнет – с ума сойти можно. Хозяева уже навеселе, брагу пьют, пирогами закусывают – морды у всех красные. Тут же телята с ягнятами под ногами мельтешат, сиську мамкину ищут. На морозе они сразу погибли бы, так что на зиму их в теплую избу поселяли. Здесь их и молочком напоят, и приласкают. У мамок после родов молоко еще пасочное, водянистое – молозиво, одним словом. Его люди не пили, да и живность морды воротила. Так что приходилось его в тюрю обращать, подсыпая в него муки. Но ничего, проходило немного времени, и молоко родительниц становилось густым, вкусным. Тогда и детишки их становились веселыми.

Лешка тоже любил пройтись с дружками по селу с колядками. Бывало, собьются они в небольшие стайки и с сумками через плечо пойдут от дома к дому. Постучат в дверь, спросят, можно ли пославить. Получив разрешение, тут же начинали петь: