Стальная дуга - Александр Авраменко Страница 9

— Товарищ командир! Товарищ подполковник!

— А?

Он очнулся от раздумий и перевёл взгляд на вошедшего ординарца.

— Чего тебе, Петров?

— Вас — к телефону! Из штаба дивизии!

— Иду!

Владимир торопливо поднялся и вышел в соседнее помещение землянки, где располагался связист. Взял протянутую трубку и услышал знакомый бас комдива:

— Где бродишь, пятый? Короче, слушай: завтра возьмёшь два грузовика и поедешь на дивизионные склады. Получишь четыре сердца для твоих пташек. На обратном пути заскочишь в Селиваново. Заберёшь двадцать штук, и не больше! Другим тоже надо Вопросы?

— Никак нет, товарищ Первый!

— Будь, пятый!..

Подполковник положил трубку на рычаги и облегчённо вздохнул — немудрёный шифр, а всё ж таки! Четыре сердца — это новые моторы. В Селиваново — запасной авиаполк. Двадцать штук — столько лётчиков он получит! Уже легче!

— Камерера ко мне.

— Есть!..

…Они вместе с замполитом медленно шли вдоль выстроившейся шеренги лётчиков. Запасники смотрели на них, кто с надеждой, кто с отчаянием, кто — с любопытством. Молодые и не очень. Разные. Понюхавшие пороху на разных фронтах и необстрелянные «птенчики». Внезапно Владимир словно споткнулся — перед ним вытянулся по стойке «смирно» до боли знакомый…

— Сашка!!!

— Командир!

Полетела ко всем чертям субординация, Столяров и Лискович [9]тискали друг друга в объятиях на глазах у всех.

— Выжил, чертушка! У, тролль летающий! Всё! Замполит — этого парня беру без вопросов! Знакомься, кстати! Это мой ведомый! Мы с ним вместе из Севастополя выходили!

Обернулся он к Андре Камереру.

— А Олег где? Здесь?

Александр посуровел и потащил ушанку с головы.

— Сгорел Олег. Под Таганрогом сгорел… Видел…

Владимир тоже снял головной убор и склонил голову.

— Пусть земля ему пухом будет…

…Они ехали в тёплой кабине первого «студебеккера» и не могли наговориться. Вспоминали то, что было, рассказывали, что произошло потом, когда расстались в Новороссийске… Сашке досталось. Воевал на Кавказе. Там авиации не так много было. Потерял шесть машин. Дважды прыгал с парашютом. Получил осколок от зенитки и долго лежал в госпитале. Звания и награды обходили старшего лейтенанта стороной. Доставались другим, находившимся поближе к начальству и прочим тёплым местечкам. Так и провоевал всё время старлеем, хотя делать это умел… Потом пришёл персональный вызов из Штаба Фронта, и его посадили в самолёт и отправили сюда, в ЗАП. Так и не понял, почему, пока не встретился с Владимиром…

— Из машин, строится!

Новенькие горохом посыпались из кузовов, выстраиваясь в шеренгу под любопытными взглядами ветеранов полка. Начальник строевой части быстро распределил новичков по вакантным должностям и их увели в столовую. Столяров вместе с Лисковичем подошли к застывшим в снежных капонирах самолётам:

— Вот твоя птичка. Не новая, конечно, но летает неплохо. А рядом — моя. Стрелка тебе дам отличного.

— А «РСы» дополнительные, товарищ подполковник?

Они оба рассмеялись. Вспомнили, как Сашка в сорок первом себе целую кучу 82-мм снарядов навешал под плоскостями, а потом ругался, что не самолёт, а паровоз получился…

— Дам. Подойдёшь к оружейникам, скажешь, я разрешил.

— Есть! Спасибо тебе, командир… Мне посчитаться есть за кого… И за Олега. И за семью… Сожгли их немцы…

— Как… Сожгли?!

— Вот так и сожгли, командир… Окружили деревню утром, пока все ещё спали… Согнали в амбар… Облили керосином и подожгли… А кто выскакивал из огня — назад закидывали… Простреливали ноги, и назад… Каратели… Всех. И матушку с отцом, и сестрёнку… Я в госпитале был, когда узнал… Сосед мой выжил, не дострелили его сразу. Отлежался, и в лес ушёл, партизанить. Там ранили, ну и на «Большую Землю» самолётом. Встретились в госпитале. Он то всё и рассказал… А соседу моему — шестнадцать лет… [10]Так вот, командир…