Батальон крови - Виталий Лиходед Страница 8

— Товарищ комбат, разрешите обратиться к товарищу лейтенанту?

— О, какой, — произнес лейтенант.

А комбат, немного успокоившись, посмотрел на солдата и спокойно ответил:

— Разрешаю!

Гриша медленно подошел к лейтенанту Иванову и стал пристально смотреть на его рот.

— Что, рот узнал? Он ведь один из земли торчал? — снова стал шутить Иванов.

— Да, так точно узнал! Только… — Григорий замолчал.

— Что только? — строго спросил комбат. — Договаривай, раз начал, — приказал он.

И тут Гриша, сам не зная почему, выдал:

— Только вот, товарищ комбат, я не сразу понял, что это рот лейтенанта — показалось мне, что это жопа! И мысли странные пришли: подумал — как это? Чья-то жопа рядом с лицом комбата. А когда увидел, что она плюется, вот, ей Богу, перекреститься хотел, — произнес Григорий и сам испугался — оттого, что вспомнил Бога. Ему стало не по себе, ведь он совсем недавно вступил в комсомольскую организацию.

Все, кто были в ДЗОТе, упали на пол. Они просто не могли смеяться. Офицеры держались за животы, а комбат, как резаный поросенок, верещал: «Щас обоссусь!»

Где-то в двух шагах взрывались осколочные снаряды. Их осколки в унисон смеху ударяли о стены ДЗОТа, кто-то совсем рядом погибал, а здесь, в этом месте, на какое-то время война отступила — она ничего не могла сделать с этими людьми. До поры она отвернулась, словно решив: «Авось потом отомщу!». А сейчас война жалела и любила тех, кто украшал ее стонущую кровавую землю смехом, побеждающим смерть.

— Молодец! Свой! Налить ему сто грамм! — приказал комбат. И в этот же момент снова выросла непонятно откуда огромная фигура старшины. Он протянул Григорию флягу и кусок хлеба с салом. Гриша выпил, занюхал, заел, посмотрел на довольные лица и глубоко вздохнул.

Иванова тут же прозвали Жопа-морда, с несколькими вариациями: Мордожопин и наоборот Жопомордин. Лейтенант не обиделся — он был веселым человеком. Ушел с ротой на правый фланг и исчез без вести. О нем еще долго вспоминали, и казалось: этот человек жив и находится в батальоне. Совсем не верилось, что он умер. В том, что он погиб, сомнений не было. Правый фланг артиллерия немцев сильно потрепала, выжило лишь несколько человек. Они рассказывали, как мощные взрывы рвали людей на куски, смешивая остатки их тел с грязью, превращая все это в кровавое месиво. Но это было позже, а теперь Гриша, выпив спиртику, подобрел, повеселел и совсем забыл о войне. Комбат вернул его в реальность:

— Как связь, солдат? — спросил он.

— Сейчас проверю.

Григорий снял трубку и понял, что линия перебита.

— Связи нет. Нужно тянуть, — ответил рядовой Михайлов. Он тут же очнулся, схватил катушку с проводом и стал протискиваться в проход, но комбат остановил его.

— Иванов! Дай ему пару человек для прикрытия.

— Есть, — ответил лейтенант.

Ротный высунулся из ДЗОТа, позвал двух солдат и приказал им прикрывать молодого связиста.

Улыбки и смех кончились. Война вернулась, и теперь было главное — удержать высоту! А для этого, как всегда, нужна была связь.

Григорий вышел из ДЗОТа, пригнулся и в сопровождении двух солдат пополз к старым позициям. Сначала он пластался вдоль провода, пытаясь найти разрыв, но позже понял, что линия пострадала сильно. В таком артобстреле линии долго не живут, тем более, на таком маленьком пятачке земли, называемом высоткой. С этой стороны ползти было легче. Сама высота защищала от пуль, но прилетающие с той стороны снаряды не оставляли в покое эту землю. Причем они взрывались там, где их совсем не ждали. Одни улетали дальше, вперед, к самому подножию холма, другие взрывались на старых немецких позициях.

Григорий с двумя солдатами старались перебегать от воронки к воронке, от окопа к окопу, но снаряды все равно разрывались где-то рядом, не оставляя в покое.

Из двух прикрепленных солдат один был ровесником Григорию, а другой постарше, лет на пять, но они, как и он, тоже только прибыли и не были толком обстреляны. Григорию пришлось думать о них и часто указывать, куда перебегать и где укрываться. Проделав почти половину пути, Гриша уже спустился с высоты, но неожиданно увидел что-то знакомое. Это был дед — его напарник. Он лежал наполовину присыпанный землей, сжимая в руке катушку с проводом. Григорий подполз к нему, перевернул и увидел лицо смерти. Его стариковское лицо было иссечено мелкими осколками, а на седых волосах явно просматривались сгустки крови. Дед был мертв, и Григорий вспомнил, как он ушел тянуть запасную линию. Зачем он решил сделать это, Гриша не знал. «Наверное, — подумал солдат, — решил воспользоваться затишьем, но попал под снаряд».

Вырвав из руки деда катушку, Гриша проверил линию и убедился, что она рабочая.

— Значит, он сумел до штаба дойти и вернуться сюда, а дальше не смог, — произнес он, посмотрев на солдат, данных ему для прикрытия. — Все, возвращаемся! Линия есть!

Гриша отдал свою катушку молодому, а сам, взяв такую же у деда, потянул линию обратно в ДЗОТ. На какое-то мгновение обстрел кончился. Бойцы привстали и вприсядку пробежали до позиции и штаба.

Вернувшись в ДЗОТ, Григорий быстро подключил провод, проверил связь и доложил об этом комбату. Тот связался со штабом дивизии и доложил обстановку. Затем посмотрел на присутствующих и мрачно произнес:

— Отступать нельзя! Будем стоять до последнего! Давай, Гришаня, бери свой автоматик и рядом со штабом, далеко не уходи, устраивайся. Сейчас каждый ствол на счету. Я тут сам на звонки отвечу.

Григорий, качнув в знак согласия головой, вышел из штаба и в двух шагах устроился в окопе. Он выбрал позицию, перезарядил автомат и приготовился стрелять в тех, кто должен прийти за его жизнью. Солдаты Вермахта то поднимались и бежали, пытаясь пробиться и подойти ближе, то залегали и отстреливались. Впереди Григория, вниз по сопке было еще несколько рядов окопов. В них находились бойцы Красной армии. Они первыми отражали атаки, а Гриша как бы сверху стрелял туда, где каждая кочка и выступ прятали врага и огрызались в ответ.

Все произошло неожиданно, как будто из-под земли выросла целая армия обезумевших фрицев и побежала на высоту. Их стали прикрывать удобно расположившиеся за их спинами пулеметы, а еще дальше из небольшой рощицы методично обрабатывали высоту орудия. Где-то между бегущими и рощей несколько минометов методично выплевывали свои снаряды. Они с дребезжащим визгом летели и разрывались на позициях высоты. Немцы, почувствовав небольшую заминку, подобрались к заграждениям из колючей проволоки. Они прижались к земле и стали пробираться под ней. Высота и наши бойцы встретили всю эту бегущую свору плотным огнем, еще сильнее прижав врага к земле.

Гриша приготовился. Он держал палец на спусковом крючке, но никак не мог выбрать первого немца, чтобы выстрелить в него. Кого-то сразу убивали, другие прятались за трупы и вдруг из этой хаотично движущейся массы вырвался один немец и, зацепившись за колючую проволоку, уронил автомат. Не обращая внимания на летящие в его сторону пули, он стал выпутываться.