Я стоял у ворот Москвы. Военный дневник командующего группой армий "Центр" - Федор фон Бок Страница 8

В Америке все больше дают о себе знать антигерманские настроения.

На Крите все складывается хорошо; в восточной части острова высадились итальянцы, не встретившие никакого сопротивления.

На фронте и дома циркулируют слухи о том, что русские сделали фюреру щедрое предложение, от которого он не смог отказаться. Поэтому войны не будет. 29 мая командир [38] V корпуса Руоф докладывал, что в его секторе русские солдаты подходили близко к границе и кричали штатским на нашей стороне, что войны не будет, потому что Сталин и фюрер обо всем договорились! Невероятно!

31/5/41 вечер — 3/6/41

Ездил в Берлин на праздник Пятидесятницы.

4/6/41

Верховное главнокомандование издало приказ, регулирующий отношения наших вооруженных сил и гражданского населения в России. Фактически он дает право каждому солдату пристрелить любого гражданского, который «похож» или «кажется похожим» на партизана. В соответствии с приказом военнослужащие не несут ответственности за такого рода действия, даже если при других условиях они могут быть квалифицированы как «военные преступления». Браухич издал сопроводительный документ к этому приказу, намереваясь ослабить категоричность некоторых формулировок, но, как мне кажется, не слишком в этом преуспел. Одновременное постановлением пришла телеграмма с инструкциями придержать распространение приказа в войсках вплоть до получения «специальных разъяснений». Я попросил Грейффенберга, который находился в это время в ОКВ, выяснить, сильно ли изменяют эти «специальные разъяснения» смысл приказа. Если нет, Грейффенберг должен от моего имени заявить Главнокомандующему, что приказ в его нынешней форме неприемлем и несовместим с воинской дисциплиной.

Приехал Клюге, чтобы обсудить со мной некоторые обстоятельства, которые он расценивает как покушение на [39] свои права, о чем он уже говорил ранее Грейффенбергу. Теперь, правда, Клюге более всего сетует на то, что я провожу слишком много времени в войсках, а это, дескать, прерогатива командующих армиями. По его мнению, я слишком часто ездил в дивизии еще во времена «Битвы за Коридор», и с тех пор никак не могу от этого отвыкнуть. Я произнес по этому поводу несколько вежливых фраз и предложил ему высказать свои претензии в отношении офицеров моего штаба, если они позволили себе нарушить его права. Я сказал, что если таковые нарушения имели место, то я обязательно их пресеку, так как сам терпеть не могу, когда кто-то пытается вмешиваться в мою работу. Он ничего определенного сказать не смог, так что из нашей необязательной беседы ничего путного не вышло. Что же касается моих поездок в войска, то я и впредь собираюсь это делать, поскольку меня не оставляет ощущение, что я провожу в дивизиях слишком мало времени.

ОКВ продолжает давить на меня с тем, чтобы я, вместо приданных танкистам стрелковых бригад, задействовал на начальной стадии наступления для поддержки танковой группы Гудериана какую-нибудь другую пехоту. Это возможно только в том случае, если я придвину к передовой две или три Дивизии, дислоцирующиеся в настоящее время в тылах 4-й армии. Если Гудериан на это согласится, а ОКВ издаст соответствующий приказ, другого выбора у меня не будет.

5/6/41

Приехали Грейссер и Гиммлер. Во время состоявшегося у нас разговора Гиммлер заявил, что основной целью восточной кампании является разделение России на небольшие государства и распространение германского влияния далеко за Урал. [40]

6/6/41

Грейффенберг вернулся из Берлина и сообщил, что там требуют придерживаться запланированной даты начала наступления. Характеризуя общее положение, Грейффенберг сказал, что беспорядки в Ираке, к которым Германия не имеет никакого отношения, закончились, и про них забыто. Теперь в Берлине вызывает беспокойство ситуация в Ливии. Какая там сложится обстановка после того, как закончится Русская кампания, пока доподлинно неизвестно. Возможно, мы двинемся на Суэц, а возможно — в Восточную Африку. Так как американская помощь Британии все увеличивается, в Берлине мало кто верит, что Англия разбита в «Битве за Атлантику». У нас начались затруднения с продовольствием, особенно с жирами и мясом. Дальнейшее сокращение мясного рациона ожидается к зиме.

Возможно ли выиграть эту войну одной только силой оружия? Даже если мы откажемся от высадки на Английские острова?

7/6/41

Так как я до сего дня не получил ответа на свой демарш от 4 июня, направленный против приказа, регулирующего отношения с русским гражданским населением, я позвонил Браухичу и высказал предложение относительно того, в какую форму следует облечь этот приказ, чтобы он стал понятным для строевых офицеров и приемлемым для армии. Через час Браухич перезвонил мне и сказал, что все, о чем я хлопочу, можно найти в тексте приказа, и что его надо толковать именно так, как я предлагаю. Это означало, что полевым войскам все-таки будет позволено наказывать гражданское население! Что же касается офицеров из военно-полевых судов, то им в каждом конкретном случае [41] придется решать, содержат ли подобные действия состав преступления — или нет. При этом вопрос поддержания дисциплины будет играть в принятии решения определяющую роль! Что ж, с такой трактовкой приказа я согласен!

Браухич считает, что военно-полевые суды следует проводить быстро и по горячим следам, даже при том условии, что неподалеку идет сражение. По его мнению, это позволит избежать ненужной переписки и бюрократической волокиты.

Гудериан вел переговоры об использовании пехоты в секторах наступления танковых корпусов с ОКВ напрямую; в результате они с ОКВ договорились о подключении к наступлению двух пехотных дивизий из моего резерва.

В передаче подпольной радиостанции, возможно, коммунистической, была упомянута моя фамилия в связи с герром фон Брауншвейгом, который, как утверждает эта радиостанции, находится в тюрьме. Когда я командовал немецкими войсками в Штеттине, Брауншвейг был членом небольшого ультраправого кружка в Восточной Померании, политические идеи которого не распространялись дальше стен кабинета, где эти люди собирались. Мой единственный контакт с Брауншвейгом имел место именно в это время. Хотя до этого мы никогда не встречались, Брауншвейг, уже тогда опасавшийся ареста, обратился ко мне с вопросом, в состоянии ли Вермахт обеспечить ему защиту. Я вынужден был сказать этому сильно обеспокоенному человеку, что не могу вмешиваться в политику.

7/6/41–9/6/41 вечер

Провел выходные в Берлине.

По пути домой посетил расположение 3-й танковой дивизии в Пинне.

Англичане и «Свободная Франция» — генерал де Голль — обосновались в Сирии. [42]

12/6/41

Ездил в штаб-квартиру 4-й армии (Клюге) в Варшаве. Обсуждал с командованием армии в присутствии Главнокомандующего (Браухич) различные детали предстоящего наступления. В отношении использования пехотных дивизий в секторах наступления танковых корпусов Гудериан склоняется к компромиссу, который, похоже, Главнокомандующего не устраивает. Я, признаться, тоже не нахожу никаких достоинств в новейшем решении этой проблемы. Но Гудериан доволен: сейчас под его командованием находятся части 15 различных дивизий! Кроме того, на его фронте сконцентрированы большие массы пехоты, что при неблагоприятном развитии ситуации может привести к большим и неоправданным потерям. За всем этим кроется неумение «тех, кто наверху» формулировать свои пожелания в виде своевременных, четких и не допускающих второго толкования приказов. Будь у них такое умение, не понадобилось бы ни дискуссий, ни компромиссов.