Операция "Фауст" - Евгений Федоровский Страница 74

– Да, есть такая точка зрения. Альфред Нобель тоже считал, что запатентованный им динамит обеспечит мир. Так же думали и Генри Шрапнель, и Хайрем Максим. С тех пор шрапнельные снаряды и пулеметы «максим» лишили жизни миллионов людей, а войны не прекратились. – Старик снял очки и стал старательно протирать стекла. – Расцвет моей деятельности как военного врача пришелся на годы Первой мировой войны. Сначала я подсчитывал, сколько искалеченных прошло только через мои руки. Досчитал до тысячи, потом сбился со счета. Но никак не меньше двух полков выпало лишь на меня одного. И вот однажды я сделал такую несложную выкладку: если в нашей армии десять тысяч врачей и на каждого выпадает хотя бы по пятьсот раненых, получится пять миллионов калек, не считая, разумеется, раненных смертельно и убитых в боях. Тут поневоле станешь пацифистом, хотя такое слово у нас употребляют как ругательство.

Хохмайстер положил свою руку на длинные пальцы врача, привыкшие к микроскопическим операциям:

– Но ведь не все от вас ушли калеками. Кого-то же и вылечили.

– А их убило потом под Брестом, Ржевом, Вязьмой…

Хохмайстер простился с Бове и пошел, ощупывая тростью дорогу. В канцелярии клиники он получил врачебное заключение о полной непригодности к военной службе, но с правом ношения мундира. Генерал Леш прислал за ним машину. Она привезла его в Карлсхорст.

С бьющимся сердцем Маркус поднялся в кабинет своего начальника. Адъютант подхватил под локоть, подумав, что майор совсем слеп. Но Маркус узнал Леша, выкатившегося навстречу.

– Поздравляю! – жизнерадостно взвизгнул генерал, позволив себе дотянуться до плеча воспитанника и по-отечески потрепать его по витым погонам.

– С тем, что я почти ослеп?

– Разве вас не представили к кресту первой степени?

– Для меня важнее прочитать оригинал отчета о фронтовых испытаниях «фауста».

– О, полковник СС Циглер настолько вдохновенно расписал боеспособность нового оружия и ваши геройские деяния, что командование сочло возможным высоко оценить вас.

– Вы докладывали рейхсминистру Шпееру об испытаниях в боевой обстановке?

Леш помялся:

– К сожалению, мы еще не получили ответа…

– Через восемь-то месяцев?

– Возможно, рапорт задержался в какой-то инстанции и не попал на глаза Шпееру.

– А вы пробовали узнать?

Леш всплеснул руками:

– Было столько дел! Теперь курс училища сокращен. Мы просто задыхаемся от перегрузки.

– Господин генерал, – сдерживая гнев, проговорил Маркус, – я никогда не считал вас поклонником «фауста», но вы же умный человек! Вы должны видеть его действенную мощь!

– Ну, зачем раздражаться, Маркус? – обидчиво произнес Леш. – Я ждал, что вы со своими связями…

– Связями?… Прекрасно! Дайте мне отчет Циглера, я добьюсь приема у рейхсминистра!

– Тогда и мне придется присутствовать на нем, – озаботился Леш. – Как-никак из фондов нашего училища субсидируются работы над «фаустпатроном», а это немалые деньги, и у нас капитан Айнбиндер получает жалованье.

– Да вашими жалкими крохами мы не можем расплатиться даже за один образец. Вы же знаете, что мой отец дал кредит и потребует возмещения всех убытков с большими процентами?!

От нервного напряжения у Хохмайстера потемнело в глазах. Он перестал видеть даже то немногое, что видел сквозь очки, когда входил в кабинет Леша. Он пошатнулся, беспомощно ища руками опору. Подскочил адъютант и усадил Маркуса в кресло. У генерала колыхнулось нечто вроде жалости к этому когда-то могучему красавцу. На цыпочках генерал обошел Хохмайстера, сел за стол.

– Маркус, оставьте дела, поезжайте в санаторий… Воспоминания о былой славе сожгут ваше сердце. Будем же реалистами. Любое новшество требует борьбы и упорства. Не думаю, что Шпеер поймет вас. Сейчас он полностью ушел в заботы о «тиграх» и «пантерах». Этим летом они наконец переломят хребет русскому медведю.

– И все же я попытаюсь, – обессилено вымолвил Хохмайстер.

Леш кивнул адъютанту. Тот принес папку с отчетом Циглера.

– Сейчас адъютант прочтет то, что написал на фронте полковник, – сказал Леш.

– «Командиру дивизии СС “Великая Германия”, начальнику инженерного училища в Карлсхорсте… Выполняя ваше поручение по испытаниям противотанкового ружья “фаустпатрон” в боевых условиях, докладываю: на танкоопасное направление, занимаемое полком, был послан руководитель испытаний инженер Хохмайстер с группой фенрихов училища. 2 августа 1942 года русские предприняли наступление, поддержав пехоту четырьмя танками Т-34. Три из них в течение восьми минут были сожжены “фаустпатронами” с поразительной точностью попадания. Поврежденному четвертому танку удалось уйти вместе с русской пехотой, рассеянной стрелковым огнем.

Через неделю на рассвете противник выслал еще два танка. Предположительно – с целью разведки. С одним танком справилось наше штурмовое орудие “ягд-пантера”. Оно разбило русский танк, но было уничтожено вторым русским танком.

В это время Хохмайстер вступил с ним в бой, обстреляв “фаустпатронами”. В поддержку танка-разведчика неприятель бросил роту своих машин. Поскольку в распоряжении Хохмайстера оставалось ограниченное количество противотанковых средств, пришлось ввести в бой батальон танков “матильда” и “рено”. После упорного сопротивления противник откатился на исходные позиции…

В поединке с танком-разведчиком бесстрашный майор Хохмайстер получил тяжелое ранение от своего же оружия. Сноп огня, вырвавшийся из гранаты, поразил глаза, и майор лишился зрения. Пострадавший был немедленно отправлен в госпиталь.

Исходя из вышеизложенного, считаю: “фаустпатрон” является самым надежным из всего, что имеется в распоряжении стрелка в борьбе против танков противника. В самое ближайшее время оружие должно быть выпущено в таком количестве, которое обеспечило бы потребности всех наземных частей вплоть до пехотного отделения. Учитывая ранение конструктора, следует в дальнейших модификациях исключить случаи ослепления бойцов, вооруженных “фаустпатронами”…»

Адъютант захлопнул папку, взглянул на Леша:

– Дальше подпись, печать и резолюция командира дивизии: «Ходатайствовать о награждении майора Хохмайстера Железным крестом первой степени».

– Я все это знаю. Циглер не погрешил против истины. В продвижении «фаустпатрона» он надеялся на вас, господин генерал, – сказал Хохмайстер.

Леш промолчал.

– Могу ли я снова просить вас уж если не о помощи, то хотя бы о молчаливом согласии не мешать «фаусту»?

Леш раздраженно забарабанил пальцами по столу, но сдержал свой гнев:

– Хорошо. Попробуем попасть к рейхсминистру.

Хохмайстер забрал папку с отчетом у адъютанта и, обшаривая рукой пространство, двинулся к выходу.

– Отвезите майора в отель, – приказал Леш.