Война "невидимок". Остров Туманов - Николай Шпанов Страница 6

— Сейчас дадут торпедный залп! — крикнул Ноздра Саньке в самое ухо.

Мальчик стиснул кулаки:

— Пашка там… Пашка!

Самолет проходил над линейным кораблем. Просторные палубы были пусты. Гордо вздымались к небу стройные башни мачт с неподвижно повисшими флагами сигнала. Будто приготовившись к залпу, смотрели на правый борт орудия главной артиллерии.

Санька растерянно огляделся: сейчас от борта «Керчи» протянется к линкору пенистый след торпед, раздастся взрыв, и Пашка…

Нет, этого не может быть, не должно быть! Любою ценой спасти друга! Санька решил сделать последнюю попытку уговорить Ноздру сесть. Уже потянулся было к матросу, но зацепился за какой-то толстый белый конец, свисающий внутрь корпуса лодки. Жюкмес!.. Санька откинулся внутрь лодки и стал лихорадочно искать лямки парашюта. Быстро надел их, застегнул на груди. Теперь остается выпрыгнуть за борт. Санька не думал о том, что будет дальше. Он знал одно: другого способа попасть на корабль нет. Между тем Ноздра сделал такой крутой вираж, что самолет забился в лихорадочной дрожи. Снова пошел прямо к «Свободной России». Видно было, как за кормою «Керчи» спадает бурун. Приблизившись к линкору на дистанцию торпедного выстрела, миноносец застопорил машины.

Самолет подходил к линкору. Прежде чем Ноздра успел понять, что происходит у него за спиной, Санька подтянулся на руках и перелез через борт лодки на крыло. К встречному потоку воздуха присоединялась тяга высоко расположенного винта. У мальчика едва хватило сил, чтобы, цепляясь за стойки бипланной коробки, не дать втянуть себя этому мощному вентилятору.

Прошло несколько минут, прежде чем удалось выбраться на середину крыла. Казалось, все сговорилось не пускать его, мешать ему: встречный ветер, рвавший на нем одежду; путаница дрожащих, свистящих на все голоса растяжек; наконец, тянущийся за спиной строп жюкмеса, — чтобы протащить его между стойками, пришлось отстегнуть карабин. На несколько мгновений Санька повис над бездной, даже не связанный с парашютом. Его маленьким пальцам не сразу удалось снова защелкнуть у воротника тугой карабин толстого белого стропа. И тут мальчику стало страшно. Ведь он никогда не прыгал с парашютом! Даже толком не видел, как прыгают. Только слышал однажды рассказ о том, как летчик прыгнул с загоревшегося самолета, как не раскрылся парашют… Было невыносимо страшно. Так страшно, что он не мог не только посмотреть вниз, но даже обернуться на Ноздру. Обернешься — и тогда… тогда может не хватить смелости на прыжок.

Санька закрыл глаза и судорожно сжал перед лицом маленькие ладони. Ведь так нужно было нырять…

Мы дружбу связали канатом…

По-видимому, на «Керчи» не поняли намерения парашютиста или заметили его слишком поздно. В ту самую минуту, когда мальчик коснулся поверхности моря, у борта «Керчи» появилось маленькое облачко. В воздухе мелькнуло длинное тело торпеды. Ее белый след на воде стремительно приближался к «Свободной России». Невольный крик вырвался у людей на «Керчи», когда там заметили падение парашютиста неподалеку от линкора, — ведь взрыв торпеды должен был быть для него смертельным. Санька и сам видел движущийся на него пенистый гребень, но не сделал попытки отплыть от корабля. Он знал, что это безнадежно. Уйти от взрыва было немыслимо. Но сейчас он даже не испытывал страха. Лишь досада наполняла его — острая досада, что так и не успел спасти Пашку. И вдруг он ясно увидел: торпеда пущена неверно, она не попадет в корабль!

Когда торпеда действительно прошла под носом линкора, не задев его, радость охватила Саньку.

Матросские голоса кричали с «Керчи»:

— Плыви прочь!.. Уходи!.. Уходи от корабля!

Быстро спустили шлюпку.

Санька поплыл. Но он направился вовсе не в сторону шлюпки с «Керчи», а к обреченному дредноуту. Быстро достиг трапа и побежал вверх. Через минуту его маленькая фигурка затерялась среди палубных надстроек.

Санька стрелой несся по палубе. Нырнул в первую попавшуюся дверь, помчался по внутренним проходам корабля. Если Житков попал в ловушку, — его заперли где-нибудь недалеко от командирского салона, так же, как был заперт и он сам на «Воле». Подальше от матросских глаз.

Вот и командирский салон. Все здесь говорило о поспешном бегстве хозяев. Санька остановился и крикнул:

— Паша!.. Пашенька!..

Эхо гулко понесло его голос по стальным закоулкам броненосца.

Санька затаил дыхание.

Эхо, дробясь, потерялось где-то вдали. Было тихо.

— Паша!.. Пашенька! — едва не плача, повторял мальчик.

Снова бежало звонкое эхо, отскакивая от переборок и палуб, ломаясь и затихая. И снова ответом ему было молчание покинутого корабля.

Санька еще раз заглянул в боковые каюты: пусто, беспорядочно разбросаны вещи. Забежал в командирскую спальню. Большой серый кот уютно спал в койке. У дверей ванной грудой лежали чемоданы, несессеры, портпледы, носильные вещи, — еще одно свидетельство растерянности и поспешного бегства. Санька в бешенстве ткнул ногой в эту груду.

— Гады окаянные! — пробормотал он, стиснув зубы. Ему и в голову не могло прийти, что за дверью, заваленной этими вещами, томится его друг Житков.

Санька собрался уже уйти из салона, чтобы продолжать поиски, когда ему почудился едва уловимый высокий звук. Казалось, будто он слышит свист. Прислушался. Свист повторился. Санька уловил мотив любимой песенки, которую они не раз певали с Пашкой:

Закурим матросские трубки

И выйдем из темных кают.

Пусть волны доходят до рубки,

Но с ног они нас не собьют.

На этой дубовой скорлупке

Железные люди плывут.

Да это же он и есть: милый друг Паша! Так вот куда его запрятали, гады! Но как он сюда попал, зачем тут очутился? Впрочем, сейчас не до рассуждений: надо выручать Пашку… Пашу… Пашеньку:

— Паш!.. А, Паш! — что было сил закричал Санька и замер в ожидании ответа.

— Сань!.. Ты, Сань?

— Паша!

Санька искал глазами что-нибудь потяжелее, чем бы ударить в дверь. Брался за одно, другое, — все было либо привинчено к палубе, либо никак не годилось, чтобы таранить прочную дверь каюты. И тут, пожалуй, в голосе Саньки послышалось уже что-то похожее на слезы:

— Паша, давай вместе. Надо высадить дверь-то. Высадить, говорю.

Из-за двери послышались глухие удары. Санька рванул — заперто. Он хватал самое тяжелое, что попадалось под руку, но все разлеталось от ударов о толстую сталь двери. Тяжело дыша, он задумался.

Ум и сноровка подсказывали Саньке, что тут нужно действовать методически, с инструментом в руках. Минуты, понадобившиеся на то, чтобы сорвать с переборки прохода пожарный топор и ломик, показались долгими часами. Но зато вскоре дверь была отперта. Из ванной выполз Пашка.

Спущенная «Керчью» шлюпка подошла к «Свободной России» и приняла юных друзей. Через несколько минут «Керчь» дала новый торпедный залп. На этот раз торпеда взорвалась под носовой башней «Свободной России». Дредноут вздрогнул, но никаких повреждений не было видно. Снова и снова стреляла «Керчь». Корабль оказался необыкновенно прочным. Спроектированная русскими инженерами, построенная на русском заводе, «Свободная Россия» не хотела умирать. Только после шестого попадания в самую середину корпуса бело-черный дым взметнулся над кораблем. Облако дыма заволокло весь линкор — с башнями, с трубами, по самые клотики.