Знамя Победы - Борис Макаров Страница 6

…Слева высветилась груда бревен и высокий, все отчетливее и отчетливее белеющий прямоугольник. Такие бело-красно-черные прямоугольники в окружении груды обугленных бревен мы видели десятки, сотни раз на пути к Днепру. Это были печи, остатки сгоревших домов…

Небо за пепелищем вкривь-вкось перечеркивали ветви обгоревших деревьев. Такую картину мы видели тоже не впервые. В десятках, сотнях сгоревших хуторов и сел у пепелищ стояли черные мертвые сады, ветви деревьев которых были похожи на вскинутые в небо руки людей, молящих Бога о помощи и пощаде.

Впереди все явственнее выступали из рассеивающейся темноты дома улицы, окраины которой уходили куда-то вниз, за косогор.

– Братва, надо разведать, где нам можно надежно укрыться. Место должно быть такое, чтобы мы могли просматривать всю округу. Но и спрятаться надо надежно. Впереди – целый день. Мне кажется, лучше сдвинуться влево, подальше от целого дома. Его могут облюбовать, если уже не облюбовали для себя фашисты…

– Товарищ старшина, – почти перебив меня, вскинулся Володя. – Разрешите мне разведать. Я маленький, юркий. Сползаю к сгоревшему дому, посмотрю, что там, за ним, в саду. Я мигом…

– Правильно мыслит, – приглушенным басом поддержал Володю Виктор Козырин. – Не за папину же руку ему держаться…

– Парень что надо. Настоящий матрос! – уже вслед унырнувшему в темноту нашему юнге, как привычно называли Володю во всей нашей роте, одобрительно буркнул Василий Дубков.

Володя вернулся быстро.

– Нашел! – чуть не выкрикнул он. – Там, в саду, погреб. Тамбур деревянный, из досок, щелястый. Погреб большой, глубокий. Никакой снаряд не возьмет. Там даже бочка с мочеными яблоками и две бочки с огурцами и капустой. Ешь – не хочу. Я попробовал, нормально все – и яблоки, и все остальное. В щели наблюдать можно. А в случае обстрела, бомбежки можно вниз спуститься. Вдруг наши задумают немчуру погонять, пристреляться перед переправой. Жахнут! – а мы яблоки едим…

– Молодец! – почти одновременно выдохнули Василий, Виктор и я…

…Погреб понравился. Действительно, из тамбура можно было незаметно наблюдать за всей округой. Тамбур метра на два возвышался над землей. В нем можно было стоять в полный рост и с высоты своего роста рассматривать, изучать округу.

– Там, внизу, яблоки, огурцы, капуста. Я покараулю. Поешьте. – Володя остановился на первой ступеньке спуска. Я, как только наткнулся на погреб, спустился вниз, не утерпел – два яблока и два огурца съел.

…Рассвело. От реки начал подниматься туман. Мы забеспокоились. Застит все вокруг на полдня… Однако потянуло ветром и туман рассеялся.

– Братцы, смотрите. Сюда смотрите, – позвал Дубков.

– Что там? У меня тоже есть на что смотреть. Вон по улице целый отряд фашистов куда-то потопал, – откликнулся Козырин.

Я подошел к Дубкову. Он показал пальцем на щель и отклонился в сторону.

Дом, который в темноте можно было принять за сарай, гляделся массивным, прочным, скорее не жилым, а каким-то казенным зданием.

На крыльце дома стоял высокий офицер в фуражке с высокой тульей и за что-то, грозя кулаком, распекал стоящего внизу солдата.

Солдат как истукан стоял в неподвижной подобострастной позе. Слов офицера было не слышно.

– Солдат из-за дома вывалил, – прильнул к щели рядом со мной Василий. – Видно, вокруг дома топтался. И как это мы не нарвались на него… Эх, врезать бы сейчас…

– Ты что, Вася. Для нас сейчас главное – не врезать, а, наоборот, затаиться, замереть и, что бы ни случилось, не шелохнуться. Смотреть и запоминать… Смотреть и запоминать… Смотреть и запоминать…

* * *

– Ты не спишь, Андрей? Убаюкал я тебя своим рассказом…

– Что вы, Сергей Сергеевич! Обижаете. Слушаю – и как книгу читаю, кино смотрю. Как будто с вами там, на днепровском берегу, среди врагов в разведке нахожусь.

– И все же давай сделаем перерыв. Поспать надо. Нас, стариков, хлебом не корми – поболтать дай.

– Какая же это болтовня… Сердце сжимается…

– Вот-вот, и у меня сердце поднывать начинает. Завтра при случае дорасскажу.

– Ну уж теперь я от вас не отстану, Сергей Сергеевич. Будь бы писателем, я ваш рассказ бы записал и в книге напечатал. А уж семье своей, друзьям обязательно перескажу…

* * *

…Не знаю, сразу ли уснул Сергей Сергеевич, а я еще долго лежал с открытыми глазами, смотрел в темноту и видел высокий берег огромной реки, черные ветви умершего сада, матросов-разведчиков, прильнувших к щелям в тамбуре погреба, и много-много немцев вокруг них…

* * *

…Тучи, походив вокруг курортной долины и стряхнув гром за синеющие вдали сопки, решили вернуться. Опять пошел дождь. Но в отличие от проливного вчерашнего – мелкий и нудный. Его неспешность показывала – дождь зарядил надолго.

После завтрака, чтобы как-то развлечь отдыхающих, нас пригласили в кинозал посмотреть кино, как тогда говорили, про войну и про любовь. Признаюсь, вспомнить название кино сегодня не могу. С тех пор прошло слишком много времени и мне довелось посмотреть слишком много кинофильмов про войну и про любовь.

Сергей Сергеевич в кинозал не пошел.

– Не хочу. Войны я и так досыта нагляделся. А про любовь смотреть поздновато. Пойду лучше в свою комнату поваляюсь, почитаю книгу…

…После обеда многие отдыхающие по рекомендации врачей тоже отправлялись поваляться – подремать, поспать. Многие же нарушали режим, в койки не ложились, но вели себя тихо – играли в шахматы, шепотом, сдержанно похихикивая, рассказывали анекдоты, беседовали…

Мы с Сергеем Сергеевичем относились к числу нарушителей. Если и ложились в кровати, чаще не раздеваясь, то тоже читали книги или купленные в киоске газеты или журналы.

…Как только мы вошли в комнату и подошли к кроватям, я увидел, что мой друг берет с тумбочки книгу.

– Нет-нет, Сергей Сергеевич, вы обещали…

– Помню – обещал, а теперь ты, Сынок, напомни, на чем я остановился, старость не радость…

– Офицер на крыльце…Часовой… Василий, боцман, врезать ему мечтал, вы запретили…

А тут меня Виктор Козырин окликнул:

– Сергей, от села в нашу сторону немцы толпу женщин гонят. У всех лопаты… Куда-то за большой дом к берегу идут…

– Ясно, окопы копать гонят. К нашему наступлению готовятся. Хорошо, что не сюда. Начеку быть надо. Зашевелились… Сейчас фашистам каждая минута дорога… Как у тебя там, Володя?..

– Е-мое! – чуть не во весь голос воскликнул Дубков. – Братцы, к нам какой-то старик из офицерского дома идет. В одной руке ведро, в другой посох. Но идет быстро. Что делать? Может, я выйду – пугну?

– Ты что? Испугается, закричит – и конец, – толкнул в плечо Василия Козырин. – Так ведь, Сергей?