Когда зацветет сакура… - Алексей Воронков Страница 58

В общем, это была настоящая контрреволюция со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Почувствовав беду, Сергей бросился на станцию, что находилась в селе Богатом. Благо всего-то и нужно было на гору подняться. Там стал спрашивать у станционной обслуги, когда пойдет поезд на Самару. А ему: да ты что, свихнулся, дядя? В Самаре белочехи. Нельзя туда…

Вскоре подошел поезд, который направлялся в противоположную от Самары сторону – на Бузулук. На него-то и сел красноармеец. А тут к станции подлетели лихие ребята на откормленных жеребцах. «Был здесь такой-то?» – спросили. Был, а сейчас уехал в сторону Марычевки. Позвонили на станцию. Дескать, задержите поезд, ибо там находится бандит. Поезд задержали. Жеребцам ничего не стоило пробежать семь верст – и вот уже Сергей в руках контры. Он стал было сопротивляться, но его тут же жестоко избили.

Окровавленного, теряющего сознание привезли его в Кураповку. Собрали народ возле дома старосты и стали прилюдно избивать. Били все кому не лень. Били ногами, били палками, железными прутами. При этом кулаки руки свои не марали – этим занимались подкулачники, так сказать, кулацкие «шестерки». Единственный, кто заступился тогда за Сергея, был его свояк Кирилл. Был у них такой Митя-орденоносец – орден Красного Знамени имел. Так тот тоже бил. То ли в самом деле переметнулся к богатеям, то ли боялся их и пытался замолить перед ними свои грехи.

Жестоко тогда избили Сергея, думали, помрет, а он назло своим врагам продолжал дышать. Тогда его затащили на церковную колокольню и сбросили оттуда вниз. Но и после этого у него не остановилось сердце. И тогда его просто пристрелили…

Когда закончилась война, вернулся с фронта двоюродный брат Сергея Андрей. А тот был крутого нрава – вот и попрятались убийцы по своим норам. Приехал и лучший друг Сергея Степан – с ним они в юности по девкам бегали.

«Говори, Александра, кто Сергея убивал?» – спросил жену покойного Андрей. А она молчит. «Вы, мол, со Степаном уедете в свою Красную армию, а кулаки мне отомстят».

Но Андрей все же решил поквитаться за брательника. Мстил за своего дядьку и Андреев сын Александр, будущий известный испытатель самолетов. Мстил убийцам и старший брат Алексея Иван, что потом уйдет в сорок первом на войну да так и не вернется домой. Когда шло раскулачивание, они, получив при советской власти должности, самолично арестовывали кулаков и отправляли в ссылку. Жестокость за жестокость… Смерть за смерть… Страшно. Но, говорят, ни одна революция без этого не обходится. Вот Алексей и рос в атмосфере ненависти к богатеям. Удивительно, но он не обозлился на весь белый свет. Он помнил, как боялись показаться ему на глаза подкулачники, когда он молодым офицером НКВД явился в родное село. Не всех их тогда выслали – кто-то и остался. Ну, думали, теперь Лешка точно нас изведет – дай только срок. Но он никого не тронул. В том числе и бывших своих соседей, что сообщили богатеям о приезде отца. Может, рука не поднялась, а может, просто пожалел их – ведь они были родителями его лучшего друга, с которым они когда-то пацанами уехали в Самару, чтобы начать взрослую жизнь.

…А в двадцать первом в Поволжье случился страшный голод. Настоятель местного храма священник Жданов, родной дядя известного партийного деятеля Андрея Жданова, устроил в Кураповке приют для сирот, чьи родители умерли от голода. Но доброму батюшке оказалось не под силу всех накормить. И тогда детишек стали отправлять в более сытные места. С одной из таких групп отправили и Лешку. Чтобы не умереть с голоду, его старшие братья и сестры тоже решили ехать, вызвавшись сопровождать детей до места. Так они и оказались в Житомире. Лешку взяли в детдом. Там же, в детском доме, нашлась работа для Ивана и Марии. Александр устроился сапожником, а Валентина – служанкой к зажиточным евреям. Алексей помнил, как недовольно бурчали хозяева, когда он приходил к сестре в гости. Дескать, нечего ему здесь делать – пусть сидит в своем казенном доме.

Следом решила ехать в Житомир и мать, но по дороге она заболела тифом и умерла. Так на каком-то маленьком полустанке ее и похоронили…

А того попа Жданова, что приютил в свое время сирот, Алексей потом всю жизнь вспоминал добрым словом. Грузный, чернобородый, с большими карими глазами, он тем не менее был светлым человеком, готовым прийти на помощь любому, кто в ней нуждался. Когда в тридцатые начались репрессии, он, чтобы спасти очередного не повинного ни в чем человека, вынужден был обращаться к своему именитому родственнику. Однажды он спас и Саньку Жакова, Алексеева брата, когда того обвинили в саботаже. За год до этого его выбрали председателем колхоза, а тут кто-то «наклепал» на него, что он-де, пользуясь своим служебным положением, утаивает от государства большую часть выращенного на полях зерна, – вот его и посадили под арест. Батюшка звонил племяннику – не дозвонился, тогда сел на поезд и поехал в Москву. Вернулся с нужной бумагой, где Александр признавался невиновным, – отпустили. Однако в кресло свое председательское тот сесть отказался – больно обиделся на советскую власть. Дескать, мы, Жаковы, живота за нее не жалели, а она, вишь, как с нами обошлась…

Когда батюшка узнал, что его племянник был одним из организаторов массовых репрессий, он перестал общаться с ним. А когда тот умер, отказался ехать на его похороны, заявив, что больше с коммунистами дел никаких не имеет, так как за эти годы с лихвой насмотрелся на их зверства. Думали все, батюшке конец – такое заявить! – однако пронесло. Сказали только, чтоб он язычок свой попридержал, иначе-де не посмотрим, что ты родственник известного большевика.

…Отрывочные картины прошлого… Вот поп Жданов, смахивая со щеки предательскую слезу, гладит его по голове, называя ангелом, попавшим в ад… Вот старший брат Иван, наколов дров, топит печь в детском доме, а Лешка стоит и с интересом наблюдает за ним… Вот Мария, нарядившись в китайского мальчика, выступает перед маленькими детдомовцами. «Тин-тин Чан, я китайский мальчуган…». Как же она хорошо пела и танцевала! Все думали, что она обязательно станет настоящей артисткой.

…А вот слепая его бабушка Анна ходит с кусочком сахара, завязанным в носовой платок, от одного дома к другому… Всю деревню обойдет – чаю у людей напьется, а домой вернется все с тем же завязанным в платок сахарком.

А вот дедушка Антон, материн отец… Он один из самых богатых в селе. На его голове не какой-то там замурзанный малахай собачий, а настоящая шапка из поярочки. Алексей помнит, как тот брал его зимой в лес за дровами, как он, широко размахивая кнутом, громко кричал гнедому: «А ну, прытче, милай!.. Еще прытче!.. Еще!..» Помнит, как, развалившись на дровнях, он с восторгом наблюдал за дедом…

А это сестра отца тетя Маша и муж ее Кирилл… Они очень любили Лешку, даже хотели усыновить его, но мать ни в какую…

…А вот он, уже круглый сирота, ходит по миру в поисках какого-нибудь пристанища. А вокруг такие же, как он, босые и голодные пацаны. Не выйди Алексей в люди, еще неизвестно, куда бы его та худая дорожка привела. Ведь многие его дружки детства так в тюрьме и сгинули. А кто еще жив, тот век свой в туберкулезном бараке доживает. А ведь и годы-то еще небольшие, а будто бы они все – и Алексей, и его ровесники – по сто жизней уже прожили…