Обратная сторона войны - Олег Казаринов Страница 56

В последние годы военные историки и аналитики все чаще поднимают тему участия в этом советской тайной дипломатии и спецслужб разведки. По их версии, именно Россия, чтобы отвести опасность от себя, подтолкнула японцев к нападению на своего союзника.

Интересно, если бы подобная гипотеза появилась уже тогда, в 1941 г., что могли испытать американские рабочие, от чистого сердца вкладывающие в отправляемые в СССР «Генералы Гранты» и «Шерманы» посылки для советских солдат.

Коварство в союзных отношениях является не редкостью.

Ярчайшим примером тому служит так называемый «Мюнхенский сговор», когда в 1938 г. Англия и Франция бросили на съедение германским фашистам своего чехословацкого союзника.

В тог год премьер-министра Франции Даладье, «вернувшегося в конце сентября 1938 г. из Мюнхена, встречают во Франции овациями, восторгаясь тем, что он избавил свою страну от страшной опасности. Действительно, дело дошло до таких неумеренных восторгов, что в честь Даладье решено было выбить медаль! И это делалось после постыдной, трусливой и вероломной выдачи Гитлеру несчастной Чехословакии, понадеявшейся на франко-чехословацкий пакт».

Таких же оваций был удостоен премьер-министр Великобритании Чемберлен, продемонстрировавший публике Мюнхенский протокол со словами: «Я привез вам мир!»

Что произошло дальше, знает каждый школьник.

В 1939 г. «Пакт о ненападении Молотова — Риббентропа» поделил Польшу между Германией и СССР.

А потом была война…

На войне люди оказываются в королевстве кривых зеркал, в царстве антиматерии, где искажаются все понятия о человеческой совести, порядочности и долге. Часто высшие интересы политики и стратегии буквально крали победу у обычных солдат.

Например, Берлинский конгресс 1878 г. свел на нет результаты победоносной для России Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Турции возвратили Баязет и Южную Болгарию, Австро-Венгрия оккупировала Боснию и Герцеговину, а Англия — Кипр.

Еще более дикий поворот в политике произошел в самом конце Семилетней войны, в 1762 г., когда положение Пруссии казалось безнадежным. На русский престол взошел император Петр III, который не только отказался от дальнейшего наступления, но и заключил союз с врагом — Фридрихом II, перед которым он преклонялся.

Русским генералам оставалось при этом лишь пожать плечами, а солдатам, вероятно, крепко выругаться, помянуть напрасно погибших товарищей и покориться своей солдатской судьбе.

Корпус генерала Чернышева присоединился к прусской армии и совершал набеги на Богемию, где «исправно рубил вчерашних союзников — австрийцев».

В рамках одной главы не представляется возможным отразить все аспекты союзных отношений в Истории. Поэтому я ограничусь лишь некоторыми, на мой взгляд наиболее парадоксальными и показательными.

Это только кажется, что союз нескольких государств, совокупность их вооруженных сил мощнее одного-единственного противника, что чем больше — тем лучше. Нередко количество идет в ущерб качеству, а действия небольшой но однородной армии бывают более результативными, чем усилия разношерстных полчищ.

Поэтому у любого государства, ведущего войну против коалиции, всегда есть шанс одержать верх, так как среди союзников постоянно возникают разногласия самого разного плана.

Так Советская республика использовала амбиции интервентов и белогвардейцев для победы в Гражданской войне.

Например, Финляндия предлагала адмиралу Колчаку выставить стотысячную армию для захвата Петрограда взамен на гарантию независимости после разгрома большевиков. Колчак отказался от таких условий. Он не мог поступиться великодержавным принципом неделимой Российской империи.

Независимость Финляндии гарантировали большевики.

Финны не выступили.

Колчак проиграл и был расстрелян.

Так Наполеон одну за другой громил созданные против него коалиции.

Даже в 1813 г., когда положение французского императора было не самым лучшим, он на предложение мира ответил австрийскому министру иностранных дел Меттерниху: «Я знаю ваш секрет! Вы, австрийцы, хотите всю Италию, ваши друзья русские хотят Польшу, пруссаки — Саксонию, англичане — Бельгию и Голландию… Сколько вас? Четверо? Пятеро? Тем лучше! До встречи в Вене!»

И Наполеон имел все основания для таких слов — союзники с великим трудом сохраняли единство своей коалиции.

Так, Гитлер до последнего момента рассчитывал хотя бы не проиграть во Второй мировой, уповая на разногласия между СССР и его западными союзниками. Сами фашистские главари признавались, что, начиная с 1943 г., они вели войну, пытаясь выиграть время, в надежде на сепаратный мир. Как не странно, на это же полагались и немецкие антифашисты. Глава резидентуры Управления стратегических служб США в Берне А. Даллес доносил в Вашингтон: «Основная идея плана заключалась в том, что антинацистски настроенные генералы откроют американским и английским войскам дорогу для занятия Германии, но одновременно будут продолжать сопротивление русским на восточном фронте».

Так исламские террористы не без успеха пытаются расколоть блок НАТО и антииракскую коалицию. Во время второй иракской войны не только Франция, но и Германия отказались посылать войска и принять участие в оккупации страны, несмотря на жесткое давление со стороны США и Великобритании.

Великий германский стратег Мольтке в своих «Военных поучениях» высказывался о сложностях военных союзов следующим образом: «Коалиция хороша до тех пор, пока общие интересы ее участников совпадают с интересами каждого из них в отдельности. Однако в любых коалициях интересы союзников совпадают лишь до известного предела, ибо, когда одному из участников приходится чем-то жертвовать ради достижения общей цели, рассчитывать на прочность коалиции большей частью уже не приходится. Между тем добиться общего согласия в коалиции весьма трудно, поскольку без жертв со стороны отдельных ее участников нельзя достигнуть больших целей всей войны.

Поэтому всякий оборонительный союз является далеко не совершенным видом взаимопомощи. Он имеет значение лишь до тех пор, пока каждая из сторон оказывается в состоянии обороняться. Таким образом, от коалиций нельзя требовать того, что с военной точки зрения является наиболее желательным. Необходимо ограничиться тем, что представляет выгоду для обеих сторон. Всякое стратегическое решение будет рассматриваться объединенными на таких началах союзными армиями только как компромисс, в котором необходимо учесть особые интересы каждого…»

И если политики еще могут пойти на компромисс ради «особых интересов каждого», то обычным солдатам это сделать куда как сложнее.

Примером тому может служить 250-я дивизия вермахта, или, как ее еще называют, Голубая дивизия (Division Aznl), получившая свое название по цвету форменных рубашек. Дивизия была сформирована из испанских добровольцев, желающих продолжить борьбу с коммунизмом не только у себя на родине. «В глазах испанцев действия против безбожного большевизма являлись крестовым походом в защиту христианского наследия Европы». Телеграммы с просьбой о зачислении поступали тысячами — пришлось даже объявить конкурсный набор. В результате, отправленная на Ленинградский фронт Голубая дивизия насчитывала 18 693 человека.