"Батарея, огонь!". На самоходках против "тигров" - Василий Крысов Страница 53

В два часа ночи мы уже вошли в село.

* * *

Сразу же приступили к оборудованию основных и запасных позиций, хотя от многих бессонных ночей люди еле держались на ногах. Работали под постоянным обстрелом артиллерии и минометов, но к утру окопы были готовы. Перед самым рассветом к позициям подошла полковая санитарная машина, и мы отправили в госпиталь раненого комбата 3-й батареи старшего лейтенанта Павла Павловича Погорельченко. Следом за машиной прибежал Митя Медин, доложил, что меня вызывает командир полка. Шли мы с Дмитрием быстро, в тумане брезжившего рассвета часто спотыкаясь о тела убитых немцев.

В хорошо оборудованном блиндаже КП уже собрались командиры подразделений и начальники служб полка. Майор Мельников довел до нас приказ командира корпуса: «Ни шагу назад!» Вопросов не последовало, и все разошлись по своим местам. На обратном пути я попал под сильный огневой налет, до батареи пришлось добираться короткими перебежками.

Только успел проинформировать экипаж, как из села Бандуровка, расположенного километрах в двух западнее Ястребни, двинулись в атаку пять самоходных орудий «фердинанд» с пехотой. Дал им приблизиться примерно на километр и приказал наводчикам Королеву и Лапшину из экипажа Русакова открыть огонь. За считаные секунды на двух «фердинандах» слева и двух справа обозначились большие огни! Мы радовались такой меткой стрельбе своих наводчиков, пехотинцы из окопов кричали нам: «Ура! Ура!» — даже подбрасывали шапки. К сожалению, радовались мы преждевременно: «фердинанды» смогли отойти своим ходом, хотя отходить им пришлось пятясь, разворачиваться экипажи не решились, боясь, что их сожгут ударами в борт. Но и наступать дальше не стали, видно, наши попадания в лоб крепко их оглушили, несмотря на толстую броневую защиту. За «фердинандами» ретировалась и пехота.

Сразу же после отхода противника я выстрелил белой ракетой, что означало переход на запасные позиции. Герасимов завел двигатель, машина тронулась, и тут метрах в тридцати впереди вражеский снаряд ковырнул землю и рикошетом ушел в сторону!

— Выжать правый! — мгновенно выдал команду.

Машина резко свернула, и в то же мгновение рядом на высоте башни пронесся снаряд! Но врезался он уже не в нас, а в вековой явор за нашим окопом. Удар был такой силы, что отщепил почти половину ствола могучего дерева.

— Наш был снаряд, — невесело пошутил заряжающий Коля Свиридов.

Только успели поставить самоходку на запасную позицию, как, запыхавшись, прибежал замначштаба Архипов, передал приказ Мельникова: батареей срочно выйти на северо-западную окраину села и отразить атаку танков, рвущихся в сторону полкового КП.

Через несколько минут обе самоходки были на указанном месте. А там уже полыхал «тигр»! Но горела и самоходка Статнова! Однако четыре вражеских танка продолжали продвигаться к КП полка, и противостоял им в единоборстве лишь экипаж командирского танка лейтенанта Шишкова! Наши две самоходки почти одновременно ударили по головному «тигру»! Танк загорелся, полыхнув черным дымом с огнем! Остальные, отстреливаясь, начали отходить. За ними отползала и пехота, прижатая к земле огнем взвода управления и разведчиков, оборонявших штаб.

Атаки на слабые места нашей обороны, обстрелы командных пунктов и тылов насторожили наше командование. Разведчики Солдатова прочесали все село и на звоннице церкви обнаружили двух вражеских радистов-разведчиков, оставленных немцами при отходе. Долго они не сдавались, полагая, что подойдут свои и освободят их. Но когда подогнали танк и предъявили последний ультиматум, пришлось им спуститься и выйти с поднятыми руками. Это были эсэсовцы. На допросе они показали, что ночную атаку командование противника восприняло как удар танковой армии.

* * *

В течение 23 ноября бригада и полк отбили еще три атаки танков и пехоты противника. Ястребню удалось удержать. Только к ночи все успокоилось, и мы смогли немного передохнуть, поговорить, обсудить прошедшие бои. Василий Васильевич рассказал о тяжелых боях в Ястребеньке.

— По танкам они превосходили нас примерно в пять раз, по пехоте — в три. Да еще от бомбардировки и артналета мы понесли большие потери; сам знаешь, не успели мы оборудовать окопы ни для людей, ни для машин. А бомбить налетело около тридцати «юнкерсов»! Много погибло, многие были ранены. От командира самоходки Паракатика, он всего два дня как прибыл в полк, после обстрела шестиствольными минометами ничего не осталось, даже клочка шлема не нашли. Отражая последнюю атаку, погиб механик-водитель командирского танка Коля Гречин. Да что там говорить, все дрались насмерть! Когда 69-я мехбригада наносила удар по частям, вклинившимся между Ястребенькой и Дубровкой, контратаку поддерживали наши экипажи — Погорельченко (я был в его машине), Статнова и Колесникова. Пришли ребята на помощь — и сами попали в тяжелое положение! Самоходка Колесникова сгорела, сражаясь с «пантерой», экипаж, слава богу, спасла пехота, а то быть бы им в лапах немцев, те уже начали окружать машину. Экипаж Статнова подбил два танка, но тут им самим досталось, еле-еле ребята на неисправной самоходке, задним ходом выбрались из смыкавшихся клещей. Погорельченко, прикрывая отход Статнова, один танк смог уничтожить, но сами мы попали под фланговый огонь танков. Машина загорелась, трое были ранены, истекали кровью, но все как-то выбрались через аварийный люк и чудом смогли доползти к своим. Да и вам, как я понял, в этой роще на высоте тяжело досталось, — закончил свой рассказ Василий Васильевич.

О себе, как всегда, зампотех ничего не сказал, но от других мы уже знали, что он, когда был убит Коля Гречин, заменил водителя, а потом помогал выползать с поля боя раненым.

В боях за Ястребеньку погибла и санинструктор семнадцатилетняя Валя, та самая Валя, которая пристала к нашему эшелону на станции Льгов-ll. Мы даже не знали ее фамилии и была ли она зачислена в полк приказом. Не удалось мне уточнить это и после войны в архиве Министерства обороны, так как все документы 1454-го полка за 1943 год оказались уничтожены. Но мы знали, что соблазнителем, выманившим девушку из санпоезда, был замполит полка майор Гриценко. Валю разыскивали отец, какой-то высокопоставленный генерал, и руководство санпоезда, так как она числилась дезертиром. Гриценко до ранения (ему оторвало руку) был от этого в страхе. Как видно, опасения не покидали его и все годы после войны. Мы его разыскали и много раз приглашали на встречи однополчан, но он ни разу не приехал.

Около полуночи, обходя позиции, мы с Ишкиным вдруг услышали автоматную стрельбу и собачий лай. Прибежав на край села, увидели капитана Солдатова с разведчиками, они поджидали возвращения группы Миши Потемкина, ушедшей в занятую немцами Ястребеньку, и теперь бросились к месту стрельбы, которая уже приближалась к селу. Побежали и мы. Из темноты навстречу нам двигалась группа потемкинцев, на плащ-палатке они несли раненого и вели плененного фельдфебеля с кляпом во рту и связанными руками. Как рассказал Потемкин, им удалось в темноте незамеченными войти в село и спрятаться на чердаке хаты Дмитрия Литвинчука; на вторую ночь тихо взяли «языка», но немцы вскоре спохватились: пропал фельдфебель! По следу пустили собак. Около ветряной мельницы завязался бой. Кочетков, прикрывая отход разведчиков с «языком», автоматным огнем и гранатами уничтожил трех преследователей и двух собак.