Камикадзе: пилоты-смертники. Японское самопожертвование во время войны на Тихом океане - Юрий Иванов Страница 53

Отдельные смертники охотились за одиночными советскими воинами, особенно за офицерами и генералами, нападая на них с холодным оружием. Так, под Ванъемяо двумя смертниками был убит командующий артиллерией 17-й гвардейской стрелковой дивизии полковник П. Ф. Васильев, а днем позже — тяжело ранен старший ветврач полка капитан Лютых.

Во время Маньчжурской операции зафиксированы случаи бессмысленного уничтожения смертниками собственных жен, матерей, детей, других японских колонистов. Так, в 12 километрах южнее города Дзиси были обнаружены трупы более 400 женщин и детей. Как выяснилось, это массовое убийство было совершено японскими смертниками, которые не могли взять их с собой в сопки.

Солдаты-самоубийцы составляли значительную часть личного состава гарнизонов укрепленных районов. Это были фанатики, воспитанные в духе тупого повиновения, оболваненные ядом шовинистической пропаганды и убежденные в том, что смерть за императора — высшая награда.

Квантунская армия использовала смертников в дотах и других укреплениях еще в 1939 году на Халхин-Голе. Тогда было зарегистрировано несколько случаев, когда смертников приковывали цепями к пулеметам. Это делалось как бы для «гарантии» и, как правило, с личного согласия солдата-самоубийцы. Подобное использование смертников наблюдалось и во время Маньчжурской кампании 1945 года. Так, например, во время штурма сильно укрепленного города Фугдин войска 2-го Дальневосточного фронта столкнулись с фанатичным сопротивлением смертников. Некоторые из них размещались на двадцатиметровых металлических вышках с бетонированными колпаками. Для надежности смертники были прикованы к пулеметам.

Вообще штурм населенных пунктов, обороняемых смертниками, представлял собой чрезвычайно большую сложность. Характерен пример боев за город Мудань-цзян — важный узел японской обороны, крупный административный и политический центр Маньчжурии. Это была главная база японской военщины. В Муданьцзяне были сосредоточены крупные силы противника, в том числе и два отряда смертников, которые упорно обороняли город, не допуская форсирования одноименной реки на подступах к нему. 13 августа 15 смертников с зарядами взрывчатых веществ бросились на бетонные устои одного из мостов, пытаясь его взорвать. Взрывы, однако, не причинили мосту никакого вреда. 26-му стрелковому корпусу 1-й Краснознаменной армии пришлось ввязаться в тяжелые, изматывающие бои, отражать внезапные нападения сотен японских самоубийц.

Необходимо заметить, что слепой фанатизм японских смертников, как правило, не давал желаемых результатов. Подавляющее большинство их уничтожалось огнем бдительных автоматчиков. Лишь в единичных случаях японцам удавалось достичь цели.

Попытки противника компенсировать слабость боевой техники формированием специальных самоубийственных подразделений, созданием «непреодолимых» рубежей обороны оказались безуспешными и не оправдали его надежд.

Часто атаки смертников носили совершенно безрассудный характер. Они преследовали единственную и формальную цель — погибнуть на поле боя. Так, в боях за железнодорожную станцию Балтай группа японских солдат-самоубийц численностью до 40 человек бросилась в контратаку против танкового батальона 61-й танковой дивизии. Естественно, она была уничтожена за несколько минут.

Во время десантной операции на Курильских островах японцы, зная об отсутствии у десантников противотанковых средств, применили своеобразную танковую психическую атаку. Возглавлял ее командирский танк. Высунувшись до пояса из башни, офицер держал развернутое знамя. Отбить подобную атаку советским солдатам, дошедшим до Берлина, не составляло труда, несмотря на то, что у них отсутствовала артиллерия. Японцы понесли значительные потери в живой силе и технике.

Стремительное наступление советских войск и быстрый разгром Квантунской армии породили кое у кого совершенно неверное представление о Японии как о слабом противнике. А между тем основной недостаток японской армии заключался лишь в слабости ее вооружения. Что касается японских солдат, то они сопротивлялись упорно, временами фанатично, беспрекословно выполняя приказы. Симптоматично, что, получив приказ императора о капитуляции, они в большей своей части послушно сложили оружие и организованно сдались в плен. Случаев самоубийства, таких, например, как на Мукденском аэродроме, где четверо летчиков-истребителей, не желая сдаться, спикировали и врезались в землю, было немного. Сдавались даже солдаты-смертники, не успевшие пожертвовать своими жизнями.

Последние «Банзай!»

В 1941–1945 годах в зоне Тихого океана и на других азиатских театрах военных действий японским войскам противостоял миллион с четвертью американцев. Гигантское сражение развернулось на одной трети земного шара — от Аляски до Новой Зеландии и от Индии до Гавайев. Солдаты США и их союзники сражались и умирали на ледяных и туманных Алеутах и живописных и прекрасных островах Полинезии. Однако в основном боевые действия велись в тропических джунглях, в зонах с постоянной жарой, ливнями, духотой и влажностью, грязью, тучами насекомых, болезнями…

Но все это составляло лишь своего рода ужасную «декорацию», на фоне которой происходили сражения. Самая же важная особенность войны на островах Тихого океана заключалась в том, что против восточной нации с феодальным мышлением вступила в противоборство коалиция западных стран. Их мировоззрение и психология значительно отличались от японских.

Японская армия преподнесла союзникам немало сюрпризов. Прежде всего она использовала немецкую тактику и стратегию блицкрига, который по-японски назывался "ден гиги сен". Своеобразие японского блицкрига состояло в том, что танки, не эффективные в войне на островах, не использовались. Тактика и стратегия блицкрига импонировала японской военщине, так как соответствовала ее традиционным методам ведения войны. Тщательное планирование операции, стремительное продвижение, мощная атака — все это было направлено на то, чтобы ошеломить противника, сломить его волю к сопротивлению.

Например, согласно японским воззрениям, каждый солдат был обязан научиться спокойно принимать смерть. Он должен понимать, что раз он на войне, то может быть разорван на куски, покалечен, застрелен, зарезан, ранен при самых ужасающих обстоятельствах.

Армии на Западе готовились к войне совсем не так. Отправляясь на фронт, европейский солдат, например, не осознавал полностью того, что его ждет, психологически настраивался на удачу, надеясь на то, что все обойдется. Он отгонял дурные мысли и предчувствия, внушал себе, что если кто-то и погибнет, то это будет не он.

Вот почему ни одна из армий Запада не могла сравниться с японской по степени самопожертвования. Генерал Слим во время кампании в Бирме заявил по этому поводу: "Все болтают о сражении до последнего человека. Но только японцы действительно делают это".

Интересно, что сами японские солдаты вовсе не считали себя храбрыми: английскому исследователю Свинсону они заявили: "Вы рассказываете, какими храбрыми мы были. Это неправда. Мы были сильно напуганы, и нам приходилось повиноваться приказам".

Это высказывание свидетельствует, что солдаты Императорской армии и моряки Императорского флота были наделены такими же человеческими качествами, как и солдаты других армий. Они так же страдали от боли, тяжелых условий жизни на фронте, голода и относились к смерти подобно любому человеку. Фаталистическая покорность смерти вовсе не свойственна японскому характеру. И среди японцев было немало молодых людей, которые пытались избежать воинской повинности, как это происходило в других странах. Японцы прибегали к тем же самым уверткам, пытаясь добиться освобождения от военной службы. Однако, будучи призванными, солдаты проходили интенсивный трехмесячный курс обучения, который превращал их в фанатиков, готовых умереть за императора, страну и за честь своего подразделения.