Кровавое безумие Восточного фронта - Хельмут Нойенбуш Страница 45

Мы продолжали отходить, не останавливаясь ни днем ни ночью. На центральном участке фронта образовалась брешь шириной около 300 километров, и оперативные соединения русских, в том числе танковые, совершенно беспрепятственно продвигались на запад. Связь с вышестоящими штабами, а также войсковыми частями отсутствовала. Не следует забывать и о непрерывных бомбежках и атаках с воздуха русских штурмовиков. Наши люфтваффе опять-таки из-за отсутствия горючего не имели возможности вступить с ними в бой. Заранее подготовленные позиции в тылу были практически не заняты боеспособными частями, и русские просто-напросто обходили их. Какой бы то ни было контроль отсутствовал — остатки полуразгромленных частей спасались бегством. На главных трассах отступления можно было видеть временные щиты с указаниями новых мест сбора боевых частей. Меня не покидало чувство, что война проиграна, и я решил, что единственно разумное теперь — соблюдать предельную осторожность и выжить в этой войне, исключая, разумеется, сдачу в плен русским.

Каким-то образом наша малочисленная боевая группа под командованием гауптмана Шрайнера сумела раздобыть открытый вездеход, да еще и бензин. Теперь мы, битком набившись в машину, вместе с фаустпатронами бодро следовали в сторону Силезии. Добравшись до так называемой второй линии оборудованных запасных позиций, мы убедились, что и она не занята. Перед нами раскинулся огромный лесной массив, наверняка занятый польскими партизанами, а обойти его мы никак не могли. В качестве меры воспрепятствования коварным атакам мы взяли с собой в заложники одного поляка с близлежащего хутора, пообещав отпустить его, как только минуем лес. Его мы собирались усадить прямо на забрызганное грязью правое крыло вездехода. Я же уселся на левом, держа палец на спусковом крючке автомата. Никаких партизанских атак не последовало, лес мы миновали благополучно, а поляк был отпущен.

Выехав на открытую местность, мы увидели множество повозок с беженцами — передвигаться по забитым дорогам уже не было возможности, вот люди и решили ехать полем. Дул порывистый ледяной ветер, и повозки еле ползли на запад. Обогнав их, мы угодили под бомбежку русской авиации. Пришлось остановиться и пережидать ее, укрываясь под деревьями от осколков. Трудно даже представить, что было бы с нами, не располагай мы транспортом — без него выскочить из этого дьявольского котла было невозможно. Нам повезло, мы слили бензин из бака брошенного грузовика и сумели продолжить путь на запад.

В небольшом польском городке под названием Мокрозек, этого названия мне не забыть никогда, к полудню скопилось множество беженцев на телегах. Люди решили устроить здесь краткий привал; я заметил и несколько автомобилей вермахта. Внезапно началась страшная бомбежка, и несчастный Мокрозек был разрушен до основания. Когда началась бомбардировка, я быстро скрылся в первом попавшемся доме и успел броситься под кухонный стол — в этот момент рядом с домом разорвалась бомба, и часть его обрушилась. Я, кое-как выбравшись из-под груды обломков, стал отряхиваться. Ничего страшного, если не считать пары синяков и ссадин. Рыночная площадь представляла собой адское зрелище — несколько бомб упали прямо в гущу беженцев. Не могу и не хочу описывать это. Мне повезло, я уцелел, уцелели и мои товарищи — хорошо, что мы догадались поставить вездеход чуть в стороне. Мы, не мешкая отправились дальше, маневрируя между обезумевшими от страха людьми.

К вечеру мы добрались до какого-то имения с закрытыми ставнями. Мы собрались переночевать здесь и, прежде всего, раздобыть хоть какой-то еды. Гауптман Шрайнер распорядился поставить вездеход подальше и хорошенько замаскировать. Как выяснилось позже, решение было весьма своевременным. С черного хода мы пробрались в дом. Быстро была обнаружена кладовая с заготовленными впрок мясом, колбасами, фруктами и даже бутылками с красным вином — было что выставить на стол. Весело запылала на кухне плита, на сковороде заскворчало сало… Мы уселись за сервированный по-праздничному стол отведать роскошный обед и даже зажгли свечи. Пили мало, чтобы не раскисать и оставаться в полной боевой готовности. Неожиданно в ставни загрохотали кулаками, послышалась русская речь. Мы тут же схватили оружие, через заднюю дверь выскочили из дому и бросились к нашему вездеходу. Из предосторожности водитель не стал запускать двигатель — к чему лишний шум? Несколько десятков метров мы толкали его, только потом водитель включил двигатель. Вновь нам удалось благополучно смыться от греха подальше. Силы были явно неравными, так что ввязываться с ними врукопашную смысла не имело.

Для остатков когда-то могучих немецких пехотных дивизии бои в Силезии стали последними. И попытка генерал-лейтенанта Никеля подбодрить личный состав вот такими листовками успеха не возымела. На память одну из них я сохранил в своей солдатской книжке

Потом вышло так, что нас заставили сдать вездеход, после чего нас сунули в какую-то вновь и наспех сформированную боевую группу в 50–60 человек, отставших от своих частей. Возглавил группу гауптман Шрайнер. Новая задача — оборонять усадьбу на главной дороге. Снова пошел снег, и вдобавок мороз крепчал. Между обороняемой нами нашей усадьбой и главной дорогой располагался небольшой, но довольно глубокий овражек. Мы с ужасом наблюдали, как метрах в 150 от нас проехала колонна русских танков и грузовиков. В вышеупомянутой усадьбе поляки дали нам хлеба и растопленного сала прямо с печки. Мы пили тепловатый жир прямо из горшка, организм нуждался в калориях — уж и не помню, когда нас по-настоящему кормили наши начпроды. Разведывательный бронеавтомобиль решил повернуть к нам и тотчас же был обстрелян русскими танками, стоявшими на расположенной выше дороге. Один офицер передал нам приказ сию же минуту отойти к какому-то там мосту, уже подготовленному к подрыву. При свете свечи мы на карте, сверяясь с компасом, установили точное направление. По заснеженным полям в сгущавшихся сумерках мы, пехотинцы, растянутой колонной стали продвигаться к намеченному месту. Слава богу, гауптман Шрайнер точно все указал на карте, и мы после продолжительного марша без труда обнаружили вышеупомянутый мост, где нас уже ожидали саперы. Вскоре этот мост взлетел в воздух.

Так выглядела наша позиция в Зигерсдорфе (Силезия) в феврале 1945 года. У меня, связиста, в планшете всегда имелась наготове бумага и карандаш

В последующие дни передвигались мы исключительно на своих двоих, уставали как собаки, и ноги гудели от непрерывной ходьбы. Все кругом были заняты поисками транспорта, чтобы уйти от быстро настигавших русских и не оказаться у них в плену. Наконец в районе городка Фрауштадт [17]мы добрались до границы рейха. Там отступавшие части собирали и формировали из них новые боевые группы. Я был прикреплен к боевой группе «Смерть танкам». Командовал ею гауптман Хюнфельд, который назначил меня связным при штабе. Боевая группа с таким многообещающим названием никакими транспортными средствами, равно как и тяжелым противотанковым оружием, не располагала, в ее распоряжении был лишь мотоцикл БМВ с коляской, использовавшийся для разведки. Как связной я частенько садился в коляску и, положив на колени автомат и фаустпатрон, отправлялся на так называемые особые задания, с которых вполне можно было и не вернуться. Однажды мы получили приказ провести дневную разведку, чтобы выяснить местонахождение передовых частей русских. Когда мы проезжали мимо наших позиций, товарищи пожелали нам ни пуха ни пера. Сначала мы, спеша, проехали по открытой местности, постоянно оглядываясь по сторонам. Потом миновали опустевшую деревню, так и не встретив ни одного человека; было необычно тихо, ставни наглухо заколочены. Потом снова одолели несколько километров открытой местности до следующего населенного пункта. А вот там мы буквально напоролись на танковую колонну русских, которые незамедлительно открыли по нам огонь. Водитель мотоцикла в считаные секунды круто развернул наш БМВ, и мы, мечась из стороны в сторону, только благодаря мастерству водителя и надежному мотоциклу сумели унести ноги. После мы подробно доложили нашему командиру обо всем, описав местонахождение русских передовых танковых частей. Впрочем, нам так и так пришлось продолжить отход.