Секретные объекты "Вервольфа" - Андрей Пржездомский Страница 44

— Дружище Бёме, приветствую вас! Как добрались? Не попали под бомбежку? Проходите. — Кох слегка подтолкнул его в спину. — У меня здесь один гость. Нам нужно поговорить втроем.

Бёме прошел в кабинет.

В стороне от большого письменного стола на диване сидел седовласый мужчина в строгом темно-синем костюме. Рядом с ним на диване лежал набитый бумагами портфель. При появлении Бёме он встал с дивана и, сделав шаг навстречу оберфюреру, произнес:

— Рад встрече, господин Бёме. Как давно мы с вами не виделись.

Оберфюрер Бёме сразу узнал посетителя гаулейтера. Это был доктор Альфред Роде, директор художественных собраний Кёнигсберга, выдающийся ученый-искусствовед, имеющий мировую известность специалист по янтарю.

Первая мысль, мелькнувшая у Бёме, была: «Зачем он здесь? Он же совершенно штатский человек и никакого отношения к подготовке города к обороне не имеет!» Но тут же сообразил: «Кох наверняка неспроста сводит нас вместе в своем кабинете. Есть нечто такое, что для Коха не менее важно, чем оборона города…»

Бёме вгляделся в лицо доктора Роде. Оно было сосредоточенным и казалось несколько взволнованным. По всему было видно, что только что у них с гаулейтером шел какой-то чрезвычайно серьезный разговор. Роде нервно теребил ручку портфеля, передвигая ее из одной стороны в другую, как будто выполнял при этом только одному ему понятную работу.

«Нервничает! — подумал оберфюрер. — Сейчас, может быть, и я занервничаю…»

— Садитесь, господа. — Гаулейтер указал рукой на диван, а сам сел в кресло, стоящее рядом. — Я вызвал вас сегодня для того, чтобы вместе обсудить совершенно секретный вопрос. Не менее секретный, чем те, которыми вы занимаетесь, оберфюрер.

Кох сделал паузу. Провел рукой по густым волосам, потер ладони одна о другую, как бы раздумывая, с чего бы ему начать.

— Господа, положение вы знаете. Русские у стен Кёнигсберга. Наши героические солдаты дерутся, как тигры, отражая удар за ударом. Все, от мальчиков из гитлерюгенда до стариков фольксштурма, встали на защиту нашего города. Мы уверены, и об этом я доложил фюреру, что героические усилия нашего народа и наших солдат отбросят врага от стен Кёнигсберга. Именно отсюда начнется перелом в битве с большевистскими ордами. Перед нами пример Фридриха Великого…

«Интересно, а сам он верит в то, о чем говорит? — подумал Бёме. — „Перелом“, „пример Фридриха“. Безумие! Он не хуже меня знает, что не только городу-крепости, но и всей кёнигсбергской группировке осталось сопротивляться не более двух-трех недель! Иначе бы зачем он дал указание готовить целый поезд для отправки сотрудников гауляйтунга в Саксонию? Железнодорожники уже сформировали этот состав, и он стоит в двух шагах от полицай-президиума в тупике на Северном вокзале».

Кох же, как бы убеждая самого себя, продолжал:

— …Наша оборона неприступна. Наши солдаты тверды, как гранит. Но с трусами и предателями мы будем беспощадны. Расстрел на месте — вот наш ответ тем, кто сомневается в наших силах, кто не уверен в нашей победе!

Кох, видимо, почувствовав неуместность пафоса своей речи, вдруг осекся, как-то даже сник немного. Потом, собравшись с мыслями, продолжил уже более спокойно:

— Господа! Но мы должны с вами думать не только о судьбе города. Здесь, на этом клочке восточнопрусской земли остаются несметные богатства наших музеев и рыцарских замков, ценнейшие художественные собрания, боевые реликвии Пруссии и трофеи рейха. К сожалению, мы не смогли все вывести в глубь Германии. Коварный враг перерезал сообщение по суше, оставив нам единственную возможность — эвакуировать ценности морем или с помощью авиации. Но вы сами представляете себе, что и тот и другой вариант опасны, если не сказать хуже — практически невозможны. В небе господствуют русские самолеты, а на море хозяйничают русские корабли и подводные лодки…

Бёме почему-то вспомнилась речь Коха восемнадцатого октября прошлого года, когда в Кёнигсберг приехал Гиммлер для того, чтобы обратиться к вновь созданным частям фольксштурма. Гром оркестра, заклинания о неминуемой победе германского оружия, крики «хайль» — все это напоминало тогда шабаш ведьм на Броккене [150]. Кох был особенно говорлив. Может быть, ему хотелось продемонстрировать свою решимость и преданность фюреру. Он буквально визжал, призывая новоиспеченных ополченцев «не щадить ни своей собственной крови, ни крови врага», «последовать героическому примеру борцов за свободу времен битвы народов под Лейпцигом», уверял, что «ни один вражеский солдат не ступит на священную землю Восточной Пруссии». Многим, но только не Бёме, тогда еще казалось, что русские не смогут прорваться к стенам Кёнигсберга. Руководители спецслужб, как всегда, оказываются наиболее информированными и избавленными от иллюзий людьми.

— Вы меня слушаете, оберфюрер? — Голос Коха вернул Бёме из прошлогодних воспоминаний.

— Так точно.

— Я говорю о том, что вывезти ценности из города морем или по воздуху мы уже не сможем. Поэтому перед вами… — Кох сделал паузу и поправился: — …перед нами стоит задача исключительной важности — обеспечить размещение сокровищ в надежных тайниках. Я разрешаю использовать все пригодные для этого укрытия, в том числе те, которые строились для размещения баз «Вервольфа», а также предназначались для проведения агентурной работы в городе на случай его захвата русскими. Дело это наисекретнейшее! Никто, кроме вас, господин Роде, и вас, господин оберфюрер, не должен об этом знать…

— Но, господин гаулейтер, для работ такого масштаба надо будет привлечь множество людей, — возразил Бёме.

Доктор Роде, как бы соглашаясь с точкой зрения оберфюрера, кивнул.

— Много людей? Привлекайте! Но делайте это… Как это у вас говориться в полиции? — Кох щелкнул пальцами и слегка улыбнулся. — «Втемную». Да! Делайте это «втемную». Вам помогут военные, вам окажет содействие гестапо. Я скажу крайслейтеру Вагнеру — и он тоже сделает все необходимое. Главное, чтобы круг лиц, знающих об этих объектах, был очень узким. Вы, Бёме, делать это умеете.

— Господин гаулейтер, разрешите? — Бёме, чувствуя, что сказанное занимает Коха ничуть не меньше, чем оборона города, решился задать вопрос.

— Да!

— Во-первых, мне нужно точно знать, о каких ценностях идет речь и где они сейчас находятся. Во-вторых…

— Подождите! Сразу решаем по первому вопросу. — Кох, повернувшись к доктору Роде, сказал — У господина профессора все есть: полные списки вещей, схемы их размещения, вероятные маршруты эвакуации… Речь идет о предметах, которые согласно моему распоряжению были укрыты в подземных бункерах и бомбоубежищах нашего города и в его окрестностях сразу после августовского налета вражеской авиации…

— Но, господин гаулейтер, часть из них не без нашей помощи была вывезена в прошлом году в глубь Германии, — не замедлил вставить Бёме. Но, почувствовав, что этим уточнением перебил Коха, смутился. — Простите, гаулейтер!