Штрафбат. Закарпатский гамбит - Юрий Гайдук Страница 42

Захватив по пути Боцмана с Шайтаном, они еще засветло подъехали к развилке, от которой наезженная колея вела на хутор Выселки.

– Что, там действительно высланные живут? – поинтересовался Боцман.

– Какое там! – отозвался рыжий. – Хозяин более чем справный, у него одних только овец штук двадцать будет, да еще свиньи и скотина в придачу.

– И как же он с таким богатством решился вас приютить? – хмыкнул Шайтан.

– А очень даже просто, – отозвался рыжий, уже согласившийся мысленно с тем, что придется как-то вживаться в новую бражку, члены которой позаковыристей его прежних подельников будут. – Хозяин того хутора родным брательником нашему гетману приходится, вот и пришлось ему принять нас как своих родных. Впрочем, этот самый хозяин тоже не в пролете остается – мы ему вшивниками, бумагами, а то рыжевьем исправно за всё платим. Он, считай, уже озолотился за счет нас.

– А что, ваш гетман из авторитетных людей будет? – спросил Боцман.

– Не похоже, что из авторитетных, – буркнул рыжий. – Я бы сказал, что он из тех фраеров, которые чужими руками норовят каштаны из огня таскать. – Подумал немного и добавил как бы сам от себя: – Да и не похоже, что он зону топтал когда-то.

Боцман покосился на Рыхлого, однако тот угрюмо молчал, уткнувшись лицом в охапку залежалого сена, брошенного катранщиком на дно возка.

– Ну а ты-то чего молчишь? Или надеешься молчанкой жизнь себе купить?

– А чего мне говорить? – буркнул Рыжий. – Я – катала да и человек у них подневольный. Приказали, чтобы катал фраеров местных, я и катаю.

– Что, – поначалу вроде бы как не понял молчавший до сих пор Мося, – силком, что ли, катать заставили?

– Ну! А я тебе о чем говорю?

– А ты?

– А мне что? Мне еще пожить малость охота. Да и свой навар с каждого замазавшего имею.

– И кто ж тебя на такую вшивку посадил?

Рыхлый угрюмо молчал, и вместо него ответил рыжий:

– Да всё он же, гетман.

В том, что мукачевского каталу заставил играть на себя гетман, Мося даже не сомневался, но он знал также и то, что подобные фортели просто так не делаются. Того же Рыхлого кто-то должен был держать на плотном крючке, чтобы заставить его работать на дядю-фраера. И этот «кто-то» должен иметь довольно серьезное отношение к той же мукачевской милиции или к местному Управлению НКВД. О чем он и сказал Боцману, отозвав его в сторону.

– Я тоже об этом подумал. И выходит, что тот бандер , о котором упоминал Мадьяр, сдал гетману и нашего каталу.

– Так это хорошо! – ощерился фиксатой ухмылкой Мося. – Можно будет и насчет того бандера пощупать.

– Пощупаем, но только не сейчас, – остановил его Боцман. – Нам еще до хутора добраться надо.

– Далеко еще до Выселок? – спросил Боцман, когда они вернулись к возку.

– Да, пожалуй, верста набежит.

– Значит, говоришь, всего лишь верста… это хорошо, очень даже хорошо. – Он зябко передернул плечами – первый признак накатывающего азарта, и, оскалив в хищной ухмылке зубы, произнес негромко: – У кого какое предложение?

– А хрен ли тут предлагать, – отозвался за всех Шайтан. – Мося остается здесь с этими двумя, а мы леском выходим на хутор. – И усмехнулся вдруг такой же хищной, как и у Боцмана, ухмылкой: – Ведь говорят же, что незваный гость хуже татарина, а тут – и татарин, и гости незваные…

На том и порешили.

К хутору они прокрались с тыльной стороны добротно скроенных хозяйственных построек, за которыми мог бы укрыться целый взвод. Боцман дал команду залечь, и они рассредоточились по внешнему периметру построек, почти неосязаемые в сгущающихся вечерних сумерках. Профессиональные фронтовые разведчики, за плечами которых были к тому же и казачий атас, и гоп-стоп, и скок с прихватом, не было только мокрых грандов – они уже давным-давно прошли школу выживания, и теперь каждый из них стоил обычной фронтовой разведгруппы, набранной из молодого пополнения.

Прижавшись к нагретым за день бревнам коровника, Андрей изучал расположение хозяйственных построек, чтобы не ошибиться с сараем, который был отдан на откуп банде «пана Дороша», как, оказывается, гетман приказал величать себя остальным бандитам. Если верить словам рыжего, а тому не было никакого резона врать, бражка «пана Дороша» состояла из уголовников, дезертиров и еще каких-то «темных людей», которые до этого скрывались в закарпатских схронах. Тот рыжий, что остался с Рыхлым под охраной Моси, был из простых уголовников, отмотавший положенный пятерик за сонник и рванувший в поисках счастья в Закарпатье, где оприходован Дорошем, который как раз сколачивал свою бражку. Впрочем, ошибиться с нужной дворовой постройкой было трудно. Из просторного дома под железной крышей, который изначально предназначался младшему сыну, то есть Богдану Дорошу, доносились пьяные выкрики, по которым можно было определить интернациональный состав этой бражки. В большом хозяйском доме также горел свет, но оттуда не было слышно ни пьяного гогота, ни выкриков, ни отборного мата.

В какой-то момент в доме местечкового гетмана распахнулась входная дверь и в полоске света высветилась массивная фигура какого-то мужика в брюках и в белой исподней рубашке. Не соизволив даже спуститься на землю, чтобы отойти за угол, он расстегнул ширинку, оперся одной рукой о перильце, и было слышно, как он сладостно вздыхает, покрякивает и пускает задницей громкие рулады, кайфуя от того, что смог наконец-то добраться до спасительного крыльца, а не мочиться в ведро, как это делали многие.

Проскользнув вдоль стены коровника, к Боцману подошел Волк и почти беззвучно шевельнул губами:

– Ну что, командир, вроде бы как в самый раз?

– Похоже, что так.

– Что, сразу вырубать будем или?..

– Надо бы, конечно, сразу, но, думаю, еще успеется… Кое с кем побазарить придется.

– А может, все-таки трех-четырех сразу вырубить? – резонно заметил Волк. – Чтобы потом мокроту не устраивать.

– Ладно, может, ты и прав, – согласился Боцман. – Впрочем, работайте по обстановке. Ты, Пика и Шайтан – к тому дому, где эти козлы гужуются, а я хозяйский дом да вон ту сараюшку посмотрю. Видишь, дверь распахнута? Как бы в ней кто-нибудь на соломе спать не завалился. Нам эти проколы сейчас ни к чему.

Дождавшись, когда Шайтан, Пикадор и Волк прошмыгнут бестелесными тенями к высокому крыльцу с перильцами и Волк с финкой в руке почти сольется с черными от дождей, солнца и ветра бревнами, а Шайтан с Пикадором останутся «на подборе», то есть будут оттаскивать и складывать у завалинки убитых бандитов, Боцман такой же бесшумной тенью выскользнул из-за угла коровника, и не прошло и трех секунд, как он уже почти сросся с дверным косяком распахнутой настежь сараюшки.