Седьмой круг ада - Игорь Болгарин Страница 41

– Что такого ты здесь вычитал?

– В Севастополь приехал один «приятель» Кольцова. – Красильников чуть заметно улыбнулся и ткнул прокуренным пальцем в нужную заметку. – Вот. «Из поездки в действующую армию возвратились представители военной миссии. Их сопровождает английский корреспондент Колен…»

– Он, значит, и есть приятель Кольцова! – хмыкнул Анисим. – А королева аглицкая, случаем, не тетушка ему?

– Этот Колен встречался с Кольцовым в красном Киеве. А потом признал его уже в адъютантах Ковалевского. Но контрразведке не выдал.

– Скажи, благородный!

– Может, и так. А может, Кольцов его малость припугнул… Вот я и подумал: а нет ли смысла потолковать с ним?

– Как? Англичанин же!

– Он по-нашему хорошо говорит… Этот Колен, пожалуй, единственный человек на свете, который может встретиться с Кольцовым. Иностранец, корреспондент. Не откажут. Вот я и хочу уговорить его, чтобы он нам помог.

– Станет он с тобой разговаривать! – усомнился Седов. – Да и зачем ему такой риск?

– Ну, насчет того, станет ли он со мной разговаривать, то это зависит от обстоятельств. Живет он в гостинице «Кист», и пройти к нему черным ходом ничего не стоит. В номере, без свидетелей, с ним, конечно, можно поговорить… Насчет риска. Тут – игра. Тут уж – чей риск рисковее… Давно в азартные игры не играл. Попробую! – Красильников помолчал немного и Добавил: – Ну а остальное будет за вами!..

Больше всего Красильников не любил стихийности и неопределенности. Перед ними он терялся и становился слабым. До этого часа Красильникова больше всего угнетала неопределенность. Но едва лишь начал вырисовываться этот, пусть и авантюрный, план, Красильников почувствовал себя сильным и решительным.

Прежде всего ему надо было встретиться с английским корреспондентом Коленом. Поговорить. Договориться или припугнуть. Тут уж не до политеса! Его товарищам надо подготовить бронепоезд и загрузить снарядами. И конечно, разобраться в железнодорожных стрелках: какую открыть, чтобы бронепоезд вышел на крепостную ветку. Наконец, надо подготовить катер, который бы вывез всех участников операции – и в случае удачи, и в случае неудачи – подальше от Севастополя, в безлюдные и глухие места.

– Ты с Наташей посоветуйся, – предложил Красильникову Седов. – Она интеллигентов получше нашего знает.

– Боишься, что дров в разговоре с корреспондентом наломаю? – улыбнулся Красильников.

– Боюсь, – откровенно сознался Седов. – С ним надо ласково, нежненько…

– Но и с напором.

– Ага. Но ласково, – стоял на своем Седов.

– Хорошо. Посоветуюсь.

Итак, решение было принято. Хотя никто из них – ни один человек – не верил в успех. Конечно, это была авантюра. Однако они шли на нее. Шли, чтобы каждый из них мог сам себе сказать: «Сделали все, что в наших силах».

Утро было тусклым, туманным, как это часто бывает в милой сердцу Англии. Колен проснулся в благодушно-приподнятом настроении – скоро, совсем скоро он покинет эту сумбурную страну, где так много повидал и мало что понял.

Он любил дороги и связанное с ними беспокойство. В дорогах есть постоянная устремленность, обещание чуда и неизвестного. Он и в Россию поехал, может быть, потому, что Россия для него – большая, неустроенная, невесть куда ведущая дорога.

Постичь до конца Россию и русских Колену не удалось. И все равно, весь во власти ожидания скорой встречи с родиной, он пребывал в хорошем настроении.

Позавтракав, Колен долго смотрел через большое окно гостиничного номера на рейд. Там, почти напротив Графской пристани, стоял английский крейсер «Калипсо», грозно ощетинившись стволами орудий в сторону притихшего крымского берега. На этом крейсере Колену и предстояло покинуть Россию. Отсюда, из номера гостиницы, крейсер казался особо грозным и внушительным. На таком корабле хорошо путешествовать – все-таки пушки обязывают к почтению.

Внезапно раздался сухой, требовательный стук в дверь. Он обернулся и недовольным тоном произнес:

– Войдите!

Увидев девушку лет двадцати с небольшим – миловидную, скромно, но со вкусом одетую, – Колен удивился. Правила хорошего тона, с которыми истинный джентльмен не должен расставаться никогда, обязывали его, впрочем, к гостеприимству.

– Прошу, мисс, присаживайтесь, – пригласил он, указывая на широкий кожаный диван, и бегло прикинул про себя: «Кто бы это мог быть? Зачем? Слишком уверенно держится. Вряд ли это служащая гостиницы. И – глаза… Почему они такие пристальные и дерзкие?»

– Господин Колен? – вежливо уточнила посетительница. И, услышав подтверждение, смущенно улыбнулась, – Простите меня за этот визит. Надеюсь, он будет для нас с вами взаимополезен. Скажите, господин Колен, вы читаете местную прессу?

Колен, наверное, должен был объяснить, что любой корреспондент зарубежной газеты начинает день со знакомства с местной прессой и что если он и отступил от этого правила, то лишь по одной причине: в России его миссия окончена… Но вместо этого он спросил:

– Зачем?

– Наверное, всегда есть новости, к которым тянется сердце журналиста? К которым вы не можете быть безразличны. Или скажем так: новости, которые на родине вы можете легко и просто превратить в сенсацию, а значит, в деньги.

– Вы хотите предложить мне сделку? – начал что-то понимать Колен, и ему сразу стало спокойнее: он не любил загадок. – Что ж, у нас в Англии хорошая сенсация стоит дорого. Если вы располагаете таковой, я готов… э-э… платить.

Наташа (а это была она), отметив про себя заинтересованность Колена, почувствовала уверенность.

– Прочтите это! – Она протянула ему развернутую газету с заметкой об окончании следствия по делу Кольцова.

Колен уже с первых строк увидел хорошо знакомую фамилию бывшего адъютанта генерала Ковалевского. Лицо его заметно изменилось – стало отчужденней, брови напряглись.

Еще когда там, в Харькове, Кольцов потребовал от него молчания, он понял, что капитан не из тех людей, кто бросает слова на ветер.

И все-таки Колен подумывал: а не поделиться ли ему своим сенсационным открытием с начальником контрразведки Щукиным? Но не поделился. И в газету, как собирался, два прелюбопытнейших снимка не дал: Кольцов в форме красного командира и офицера Добровольческой армии. Из-за страха? Вряд ли… Человек, который летал на первых, таких ненадежных, аэропланах, который с борта японского крейсера видел цусимскую бойню, который исходил дикую Африку и участвовал в атаке первых английских танков на германском фронте, – такой человек способен преодолеть страх…

Нет. Испытав первый, простительный для журналиста восторг («наш корреспондент разоблачает в штабе Добровольческой армии разведчика красных!» – это ли не настоящая сенсация!), Колен, поразмыслив, решил не делиться своим открытием ни с редакцией родной газеты, ни тем более с чуждым ему полковником Щукиным. Потому что кроме журналистского азарта есть еще и обычная человеческая порядочность. Он был в чужой стране, которая захлебывалась в крови своих сыновей, и считал для себя долгом оставаться над схваткой. Выдать Кольцова что через газету, что контрразведке означало бы изменить принципам, самому вмешаться в схватку. Не говоря уже о том, что это попахивало бы элементарным предательством – роль не для истинного англичанина и джентльмена!