Камикадзе: пилоты-смертники. Японское самопожертвование во время войны на Тихом океане - Юрий Иванов Страница 40

Блицкриг по-японски

В Англии отлично понимали роль и значение Малаккского пролива как важнейшего морского пути между Тихим и Индийским океанами. В течение двадцати лет англичане укрепляли крепость Сингапур, контролировавшую пролив. Они были убеждены, что с моря Сингапур неприступен, а с суши ему вообще ничто не угрожает, так как на многие сотни километров к северу тянулись сплошные джунгли.

Поздно вечером 7 декабря 1941 года у малайского побережья на северо-востоке страны бросили якорь два японских транспорта. Здесь, в Кота Бару, находилась важная военная база английской армии и основной аэродром северной части страны.

Уже в сумерках на борту транспортного судна "Авагисан мару" выстроились пятьдесят японских солдат в полном боевом снаряжении. Что было необычным — так это белые хатимаки на лбу у каждого из них. Все они принадлежали к 56-му пехотному полку. Речь их командира не была длинной. Он напомнил о славном боевом пути японской армии, о величии Японии, которая ждет новых побед от своих солдат. Он пообещал повысить каждого погибшего на один чин, а его имя навечно внести в почетный список полка.

Идейная основа японской армии — кодекс бусидо — воспитывал рядовых и офицеров в духе сознательного и беспрекословного принесения себя в жертву ради интересов воинского начальника.

Во время войны на Тихом океане японские милитаристские круги пошли еще дальше. Из солдат, приученных уже заранее считать себя смертниками и намеренно ищущих гибели в бою, для достижения тех или иных боевых задач стали формировать специальные подразделения, а выполняемое ими массовое самоубийство, при котором тело солдат разрывалось взрывами на части, получило название «тай-атари». Подобное самоубийство — не просто физическое воздействие на противника. Это сочетание как физического, так и психологического удара по врагу, своего рода психическая атака, ошеломляющая и деморализирующая противника невиданным самопожертвованием, демонстрацией презрения к смерти.

Психическая атака являлась широко распространенным средством достижения победы в XIX веке. С появлением пулеметов и другого автоматического оружия она превратилась в анахронизм и исчезла из тактического арсенала европейских армий. Иначе обстояло дело в Императорской армии Японии, где к технической отсталости добавилось традиционное увлечение психологическими аспектами военного дела, своеобразно переплетенное с воззрениями бусидо о смерти как о венце жизни.

Итак, пятидесяти солдатам, построенным на палубе "Авагисан мару", была поставлена задача умереть в бою, обеспечив успешную высадку всего японского десанта. Командир приподнял чашечку с саке: — Идите и умрите в бою! — последовала его команда. Началась высадка десанта. Японцы приступили к ней на час раньше, чем далеко на востоке, в просторах Тихого океана, морская авиация нанесла удар по Пёрл-Харбору. По японским десантным судам открыла огонь артиллерия. С аэродрома Кота Бару поднялись самолеты и потопили "Авагисан мару" и "Аятосан мару". А в это время японский десант в спасательных жилетах уже плыл к берегу. Первыми вперед, прямо на минные поля, бросились солдаты с белеющими на лбу повязками. Они должны были своими телами проложить в них проходы. То тут, то там раздавались взрывы, но место погибшего смертника тут же занимал его товарищ и бежал дальше, пока новый взрыв не разрывал самоубийцу в клочья.

Оборонявшиеся индийские солдаты с ужасом наблюдали, как с молниеносной быстротой оказались разминированными минные поля, через которые, не задерживаясь ни на минуту, устремились в мокрых мундирах японские пехотинцы.

Впереди по-прежнему можно было видеть значительно поредевших смертников в белых повязках. Они закрывали своими телами амбразуры, взрывали вражеские огневые точки гранатами.

Взяв первую линию укреплений, японцы не задумываясь бросились ко второй. К четырем часам дня 8 декабря 1941 года японские войска достигли аэродрома Кота Бару. Он сразу же был приведен ими в порядок для приема собственных самолетов.

На следующий день командующий 25-й армией, осуществившей вторжение в Малайю, генерал Ямасита Томоюки получил сводку о потерях. В 56-м пехотном полку погибло 320 и получило ранения 538 солдат. Но боевая задача была выполнена: захвачен плацдарм для быстрого продвижения в южном направлении к Сингапуру — оплоту английского владычества на Дальнем Востоке.

Ночью 8 декабря на квартире губернатора Сингапура Томаса Шентона зазвонил телефон. Командующий британскими войсками в Малайе и Сингапуре генерал-лейтенант Артур Персиваль доложил о высадке японского десанта в Кота Бару.

— Сбросьте этих обезьян в море, — порекомендовал губернатор. Англичане были невысокого мнения о японской армии. Но прошло всего 54 дня, и японские войска, преодолев 800 километров джунглей, захватили Малайю и оказались у сильнейшей в мире морской крепости.

Генерал Персиваль имел в своем распоряжении около 100 тысяч солдат — в три раза больше, чем у японцев. Но Ямаситу это не смущало. Он блефовал, как заядлый игрок в истинно японскую игру го, смысл которой — захватить максимально большую территорию в кратчайший срок.

Английское командование оказалось деморализованным. Умный, но осторожный и нерешительный Персиваль потерял контроль над войсками. Солдаты презрительно прозвали его "заяц".

В ночь на 9 февраля японцы приступили к штурму Сингапура. Через шесть дней крепость перешла в руки 30-тысячной японской армии. Репутация английских вооруженных сил оказалась подорванной. Произошла, по словам У. Черчилля, "самая гибельная, самая крупная капитуляция за всю английскую историю". Премьер-министр был изумлен, узнав, что Сингапур не имел оборонительных сооружений со стороны суши. Такая глупость, по его словам, не укладывалась в голове и напоминала строительство линкора без днища.

Взошла звезда генерала Ямасита. Бывший японский военный атташе в Берне, он хорошо знал немецкий язык и был сторонником стратегии «молниеносной» войны. Честолюбивый, безжалостный и жестокий, он после кампании в Малайе стал национальным героем, уравняв-|шись славой с адмиралом Ямамото. "Тигр Малайи" — такое прозвище он получил за свою блестящую победу, хотя сам предпочитал называть себя "Великий кедр". Суровый по натуре, он обладал не по-японски мощным телосложением и высоким ростом. Однако в полной мере насладиться славой Ямасита так и не смог. Ему стали прочить пост военного министра. Премьер-министр Тодзио, ревниво относившийся к его славе, отправил своего потенциального соперника командовать 1-й группой армий в Манчжурию и запретил ему появляться в Токио [34].

И американцы, и англичане пребывали в уверенности, что к декабрю 1941 года Япония глубоко увязла в продолжавшихся уже четыре года боевых действиях на обширных просторах Китая, и на войну с другими государствами у нее нет сил. Это был серьезный просчет западных аналитиков.