"Батарея, огонь!". На самоходках против "тигров" - Василий Крысов Страница 4

В результате ожесточенного боя в районе рощи противник потерял 12 танков сгоревшими и 20 подбитыми; было уничтожено большое количество орудий и пулеметов, много полегло и живой силы от штыкового удара 32-й мехбригады. Наши потери тоже были очень велики.

На рассвете 26 июля наши войска завязали бои на рубеже высота 174.9 — село Ложки — совхоз «10 лет Октября». Здесь у противника сосредоточилась крупная группировка, и за ночь они успели хорошо оборудовать оборонительные позиции, к тому же по нашим наступающим войскам наносила мощные бомбоштурмовые удары авиация, применяя авиапушки и противотанковые бомбы. Сгорели два танка Т-70. Наступление затормозилось.

Наша танковая бригада в боеготовности номер один продвигалась в полутора километрах за боевыми порядками корпуса и в бой все еще не вступала. За нами шли малочисленные похоронные команды, не успевая рыть братские могилы и хоронить погибших. Июльская жара делала свое дело, сильно ощущался трупный запах. В башне было душно даже с включенными вентиляторами и открытыми люками, только при движении вентилятор двигателя слегка продувал боевое отделение. Людей мучила жажда, при любом удобном случае экипаж заполнял фляжки холодной водой. Нервы у всех было напряжены до предела! Второй день мы лишь наблюдали через бинокли и приборы, как на ровной придонской степи наши товарищи ведут сражение с врагом! Поле боя часто закрывалось разрывами бомб и снарядов, дымом горевших хлебов, но было видно, как то здесь, то там вспыхивают наши танки, замирают подбитые машины, превращаясь в лакомые для врага неподвижные мишени! А мы все ждали своей очереди вступить в схватку с врагом! Ведь для каждого из нас предстоял его ПЕРВЫЙ БОЙ! Для тренировки и чтобы как-то отвлечь людей, дал команду:

— Отыскивать цели и докладывать по ТПУ всему экипажу!

Войска понесли большие потери, но село Ложки и совхоз взять не смогли. Позднее мы узнали, что 56-я и 55-я танковые бригады потеряли 57 танков. Около половины сгоревших и подбитых танков были «тридцатьчетверки».

На рассвете 27 июля услышали в наушниках голос комбрига: «Буря 333!» — код атаки! В небо взвилась серия зеленых ракет! Взревел мотор, и наш KB двинулся на врага. В атаке были задействованы две танковые бригады, стрелковый полк, мехбригада и наша тяжелая танковая бригада, наступающая в центре боевого порядка. Еще не развиднелось, поэтому нас не бомбили, и танки медленно, опасаясь минных полей, продвигались на север. Левее, метрах в тридцати, шли машины командира взвода Матвея Серова и Миши Мардера, справа наступал танк лейтенанта Назарова. Огонь пока не вели, рассчитывая на внезапность удара. За нами, держа винтовки на изготовку, продвигался стрелковый полк.

До вражеских позиций оставалось километра полтора, начинало светать, и мы уже могли рассмотреть контуры деревьев и домов совхоза. Немцы огонь тоже не открывали, видимо, экономили боеприпасы. Экипаж волновался в ожидании боя, хотелось скорее ударить по врагу, прервать тягостную неопределенность, вот уж правда: хуже нет — ждать да догонять! Люди жадно припали к приборам наблюдения, наводчик Витя Белов и заряжающий Миша Творогов закурили «козьи ножки» — быстро же научились у «стариков» ловко, через мизинец, закручивать курево. По машине поплыл запах махорки. От врага нас отделяло уже около километра, и немцы, разглядев, что наступает множество танков, открыли шквальный огонь: одновременно ударили танковые, противотанковые, полевые и даже зенитные орудия! Перед фронтом наступления мгновенно взметнулись сотни разрывов, загремела канонада, заколебалась донская земля! Стреляли немцы очень метко! Еще бы — их экипажи и орудийные расчеты имели многолетний боевой опыт, начиная с боев в Испании в тридцать шестом, а затем захватывая страны Европы и Африки. Один снаряд взорвался метрах в двадцати впереди танка! Почти сразу рикошетом по левому борту ударил второй, нашу 47-тонную машину тряхнуло, пламя разрыва осветило боевое отделение — казалось, танк горит! Но члены экипажа не двинулись со своих мест, никто не хотел показать, что испугался, все с напряжением ждали моей команды. Я видел пламя выстрела орудия, но саму хорошо замаскированную пушку не разглядел, потому дал команду водителю:

— Толя! Давай зигзагами! — И наводчику с радистом: — Виктор, Николай! Пулеметами, по орудийной прислуге! Огонь!

Танк увеличил скорость и начал рыскать по полю, резко маневрируя, не давая вражеским наводчикам произвести прицельные выстрелы. Рикошетные удары продолжали сыпаться по правому и левому борту, не причиняя, однако, серьезных повреждений корпусу, машина продолжала мчаться на вражеские пушки! Все наши танки вели огонь из пушек и пулеметов с ходу и с коротких остановок, огненные языки вырывались из стволов орудий, прочерчивали поле боя трассирующие пулеметные очереди. Немцы почувствовали себя не совсем уютно при виде надвигающейся лавины танков, меткость их стрельбы значительно упала, и мы реже чувствовали рикошетные удары. До села осталось метров пятьсот, скомандовал экипажу:

— Толя, за холмом стой! Виктор! Прямо поддеревом пушка! Осколочным, прицел шесть! Огонь!

— Осколочным готово! — отозвался заряжающий.

Снаряд взорвался чуть ближе цели.

— Прицел семь! Огонь! — скорректировал наводку.

Фашистское орудие смолкло и, видно, навечно!

— Толя! Зигзагами, на максимальной! Вперед!

Чтобы осмотреться, мгновенно крутанул головку перископа. Справа горело два танка. Слева встал танк взводного Серова, я понял, что он подорвался на мине, так как командир открыл люк и бросил вперед дымовую гранату, имитируя горение машины. Танк Миши Мардера, как и наш, зигзагами летел на пушки врага. По нашему танку уже било второе орудие, замаскированное в сарае. Пока мы дошли до вражеских траншей, немцы успели нанести нам три рикошетных удара. Один снаряд попал в запасной 90-литровый масляный бак, прикрепленный стяжками на левом подкрылке. Пламя охватило всю левую часть моторно-трансмиссионного отделения.

— Толя, дави пушку! — скомандовал механику, а сам схватил огнетушитель и, высунувшись в люк, задавил пламя. До сарая с пушкой оставалось каких-то пятьдесят метров! — Виктор, поверни пушку назад! — скомандовал наводчику.

Меньше чем через минуту танк сильно качнуло, и под днищем раздался сильный металлический скрежет раздавленного орудия. Разбрасывая бревна и доски, наш танк протаранил сарай насквозь!

— Толя! Развернуть кругом! — приказал водителю. — Прикроем танк взводного!

С громовым: «Урр-а-а!» — уже шла в штыковую наша пехота. И немцы дрогнули, не приняв штыкового боя, стали отходить на северную окраину села по ходам сообщения, бросая гранаты с длинными деревянными ручками и прикрываясь пулеметным огнем. Навсегда запомнилось, как шли цепи наших атакующих солдат: штыки винтовок тускло блестели в лучах утреннего солнца, в рядах атакующих были и автоматчики — короткими очередями они били по вражеским окопам, приближаясь к траншее. Когда наша пехота подошла к вражеской позиции, из окопа с поднятыми руками вылезло лишь трое солдат.