Батальон "Вотан" - Лео Кесслер Страница 36

Лицо коменданта форта Эбен-Эмаэль майора Жоттрана выглядело совершенно белым даже в резком желтом свете голой лампочки, висевшей в проволочной клетке под потолком.

— Что вы сказали? — резко бросил он солдату, принесшему новости.

— Их около тридцати, — солдат говорил по-французски с сильным акцентом. — И все боши [42].

Комендант Жоттран отметил, что этот человек — фламандец, и подумал, как легко справились с национальной проблемой немцы. Стоило им только захотеть, и все у них получилось — одна великая нация, объединенная единым лидером и говорящая на одном языке. Коменданту же самого большого форта Бельгии приходилось иметь дело с представителями двух разных языковых групп — франкофонами и фламандцами, которые взаимно ненавидели друг друга и соглашались воевать, только если служили в подразделениях, составленных исключительно из представителей своей собственного народа. Бельгийская армия была в этом смысле по-настоящему безумной, особенно если учесть, что ее главнокомандующий — сам король — вдобавок ко всему подозревался в пронемецких настроениях!

— Куда они направлялись?

— К сорок шестой орудийной башне, — донесся голос от двери.

— Что, черт побери, вы имеете в виду, Баер? — бросил комендант Жоттран.

Лейтенант Баер, сам фламандец, кивнул рядовому, что тот может идти. Затем он вытянулся по стойке «смирно» и обернулся к старшему офицеру.

— Господин Жоттран, позволю себе сообщить, что враг взял башню номер сорок шесть. Они разрушили подъемник и, как полагаю, уже находятся на пути к башне номер сорок пять.

Жоттран устало махнул ему,

— Можете стать «вольно!» — Он вздохнул: — Я сожалею, Баер. Я нервничаю, и вообще здесь такая атмосфера… Я видел дневной свет в последний раз тридцать шесть часов назад, — добавил он.

— Понимаю, — резко ответил Баер.

Жоттран быстро собрался и начал раздавать приказы, однако его слова неожиданно потонули в грохоте взрыва. На лысину ему посыпались небольшие кусочки штукатурки и цемента. Стены задрожали, и из-под двери взметнулась небольшая волна пыли.

— Вы же знаете, что произошло, не так ли, Баер? — спросил он, когда шум затих.

Баер закусил губу и кивнул.

— Башня номер сорок пять, — сказал Жоттран. Тонкая улыбка тронула его губы, как будто произнесенные слова доставили ему некое мазохистское удовольствие. — И если мы не сумеем быстро остановить этих ублюдков, то за ним последуют номера тридцать шесть, двадцать три и семнадцать. — Он сухо засмеялся. — Не нужно быть ясновидцем, чтобы понять, куда они двинутся дальше.

— Вы имеете в виду, что боши собираются пересечь Мёз с севера, и эти люди внизу пытаются вывести из строя наши орудия, прикрывающие этот сектор?

— Верно, — губы Жоттрана напряглись. — Но они не сделают этого. Я сражался с ними на последней войне и бил их, и я намерен сделать то же самое и сейчас. Так. О чем это я? Я хочу, чтобы из всех, кто способен носить оружие, были сформированы временные отряды — из поваров, писарей, гражданских уборщиков, если вы сможете их найти. Все, кто может держать в руках винтовку, должны стать в строй, вы меня понимаете?

— Да, господин офицер. А затем?

Жоттран торопливо взглянул на часы.

— Ровно через пятнадцать минут я позвоню в 7-ю пехотную дивизию и потребую, чтобы они обрушили на нас заградительный огонь. Я собираюсь специально попросить, чтобы они нанесли его прямо по нам. Так я сброшу с форта бошей, как корова сбрасывает оводов, хлеща хвостом. А затем мы начнем контратаку. — Он торжественно поднялся, следуя романской военной моде, — галльский воин от пяток до макушки. Вся фламандская душа Баера инстинктивно восстала против этого.

— Лейтенант Баер, мы должны изгнать их из форта Эбен-Эмаэль, — произнес он, обращаясь к лейтенанту. — И вы сделаете это во имя чести бельгийской армии и ради будущего нашей нации.

* * *

Бельгийская контратака застала маленький отряд фон Доденбурга врасплох.

Они захватили башню номер тридцать шесть и заставили замолчать ее орудие, разбив прицелы об стены, а потом снова двинулись вниз по темному коридору к следующей цели, когда вдруг застрочил вражеский автомат. Трое были убиты сразу, а фон Доденбурга отбросило выстрелом к стене. Из плеча у него хлестала кровь. В следующий момент по внешней стороне форта ударил массированный артиллерийский обстрел, который производила бельгийская 7-я пехотная дивизия. Эбен-Эмаэль закачался, как большое судно в бурном море. С потолка начали падать куски бетона. Стены стонали от напряжения, с пола поднялись облака пыли.