Тельняшка для киборга - Николай Рубан Страница 35

Светка повернулась и ушла в свою комнату. И дверь за собой аккуратно прикрыла. Ну и где эта наша родительская строгость? С детьми надо уметь себя поставить, ага. Как сказала одна умная тетка: ты себя ставишь-ставишь, а они тебя роняют.

Черт, неужели это и есть — кризис среднего возраста? Все тебе не так, все кажется нескладным. Эх, парень, ну хоть что-нибудь у тебя нормально в жизни получилось? Карьера. М-да. Попал после института в «ящик», сидел на хорошем окладе и горя не знал. А потом: оп-па! Перестройка, развал ВПК, что там еще? Забулькали наши «ящички» и ко дну пошли. Всплыл, захлебываясь («всплыло» — толкнулась ехидная мысль), не успел чуток воздуха глотнуть, как новая волна — кризис. Теперь вот барахтаюсь, как та лягушка в сметане, чтоб не потонуть. Это если в сметане барахтаешься, можно масло сбить. А если это барахтанье происходит в другом веществе, которое само не тонет? Из него-то ни черта не собьешь. Ухватился кое-как за эту работу, на которой хоть гроши, да платят, вот и держусь. А где что лучше найдешь? Кому ты в сорок-то лет нужен? Аж зло берет: «требуется инженер-электронщик, до тридцати лет». Им инженер нужен или землекоп? Или жеребец-производитель, черт возьми?

А дочь растет. И сколько угодно можно говорить правильных слов о том, что не в деньгах счастье, но если ребенок стесняется сказать тебе, что их класс собирается на экскурсию (и не куда-нибудь в Питер, а просто в подмосковный Сергиев Посад)… Если джинсы на ней уже потрескивают, а она упорно отказывается от похода на рынок за новыми — мол, привыкла… Привыкла уже, что денег вечно не хватает, вот что… И молчит, ничего не просит. А сколько так можно молчать? Ствол заткни — пушку разорвет. Вот и разрывает порой — хочешь, не хочешь, а досада, да унижение выход себе сами найдут — и всегда не тогда, когда надо.

А может, не всегда в деньгах дело? Вон, у Галки Востряковой, Светкиной одноклассницы, отец — морской офицер, кавторанг. Много они получают сейчас, офицеры наши? Гроши, еще меньше моего. А она на него не надышится, для нее папа — царь и бог. И то, с таким папой по улице пройти: не только училки с шага сбиваются и прически машинально поправляют — одноклассницы сопливые начинают губы развешивать. Клеши отутюженные полощутся, черный реглан как на французском манекенщике сидит, золотой «краб» благородной тяжестью на фуражке посверкивает — мужчина! То-то он сам на родительские собрания ходить любит, а не жену посылает — а чего бы ему не ходить?

А тебе сорок лет, и на растущее пузо уже давно рукой махнул, и к лысине уже привык. Не Алан Делон, чего уж там. И даже не Бельмондо. М-да, вообще-то и пузо, и лысина в «Мерседесе» смотрятся как-то иначе, нежели в трамвае, вы не замечали?

Весь в таких вот невеселых мыслях я выбрался из метро. Поджидавший меня Сергей это заметил.

— Чего кислый такой? Ботинки жмут? — бодро приветствовал он меня.

— Да нет, нормально все, — я постарался улыбнуться, но улыбка, кажется, и в самом деле вышла кислой. Но не грузить же почти незнакомого человека своими проблемами. Да и знакомого не стоит.

— Вот, спасибо, — протянул я кассету Сергею, с трудом удерживаясь от расспросов. Что-то подсказывало: не торопись, сам расскажет. Мы закурили и побрели по аллее.

Начинало темнеть. Хороший вечер подарила уходящая осень — тихий, безветренный. Горьковато потягивало листьями, что хрустящим ковром лежали вокруг, словно смятые конфетные обертки.

— Здесь, собственно, не совсем фильм, — задумчиво начал Сергей, вертя кассету в руках. — Скорее, эдакая компиляция, если можно так сказать. Понимаешь, забрел я как-то в торговый центр на Манеже — знаешь?

— Подземный, что ли?

— Ну. И увидел там одну такую контору: снимают твою фотку и помещают в любой антураж. Компьютерная обработка там и прочее. Хочешь — амбалом тебя сделают, хочешь — в любой костюм оденут. Народ валит! Девки — те с Чаком Норрисом, со Сталлоне в обнимку хотят, мужики — кто в истребителе, кто на пляже с этими… — он изобразил руками нечто грудастое и задастое.

— Да знаю, видел! — начал я о чем-то догадываться.

— Ага. И вот запал такой таракан мне в голову: а если программу написать, чтоб в кино так вот персонажей менять?

— И сделал? — господи, как все просто, оказывается.

— Возился долго. Тут ведь что самое трудное? Просто лицо заменить — семечки. А вот полностью актера вставить — с его голосом, жестами, мимикой, стилем — ох, да еще до фига с чем — это пахота, да…

— Как же ты умудрился-то? — искренне восхитился я. — Тут ведь для всей Силиконовой долины работа, я же какой никакой, а программист, представляю себе.

— Ох, умудрился, — покрутил Сергей лохматой башкой, — всего не хватало, понимаешь? Ресурсов, времени… Тут ведь какой принцип: просканировать все фильмы с его участием и на основе этого создать такую модель, понимаешь?

— Типа стругацкого дубля?

— Вот только не надо этого! Дубли — они все тупые там были, насколько я помню. А это — я еще название правильное не придумал, пусть пока будет модель, тут другое. В определенной ситуации этот актер виртуальный должен делать то-то и то-то. Гнев он может сыграть такими-то вариантами, радость — такими-то, а потом программа выбирает наиболее подходящий вариант и выдает его.

— Ого, — начал я врубаться в ситуацию, — это ж какое «железо» должно быть, чтобы такие объемы переваривать? Да еще с такой скоростью?

— «Железо» — это да, — вздохнул Сергей. — Только на работе и мог этим заниматься, у них там техника — будь здоров.

— «Мог»? — уловил я что-то в его вздохе.

— Ну да. Поперли меня оттуда как раз из-за этого — шеф засек, что посторонними вещами занимаюсь, и привет. По барабану, что после работы этим занимался — мол, энергию тратишь и все такое. А-а, — махнул он рукой, — и фиг с ним. Главное, программу сделать успел. Жаль, применить пока негде, только этот фильм и успел сделать, в нынешней моей конторке не развернешься.

Сергей отбросил окурок и замолчал. Вот как. Оказывается, и у таких мамонтов проблемы бывают.

— Сергей, — неловко спросил я, — а почему ты именно этот фильм выбрал?

— Да знаешь, когда-то прочитал, что Быков капитально хотел эту роль сыграть, да вот не получилось — не знаю толком, почему, но вот не вышло. И так мне его жалко стало, знаешь! Он же совсем нестарым был, когда погиб, и «Пришелец» его недоснятым остался. А у меня к нему, — Сергей неловко кашлянул, — отношение особое.

— У меня тоже, — не удержался я.

— Ну, тогда поймешь, — кивнул Сергей. — Ну и вот… Как получилось — так получилось.

— Здорово получилось, — выдохнул я. — Правда, здорово. Ты молодчина, честное слово.

— Да ну, — отмахнулся он. — При чем тут молодчина? Просто понимаешь… Вот есть какая-то капитальная несправедливость в том, что умирает человек молодым, и столько сделать не успевает! Вот Даль, Высоцкий…

— Роми Шнайдер, — откликнулся я, — Миронов, Шукшин…