Батальон "Вотан" - Лео Кесслер Страница 33

Горстка заросших щетиной, запачканных копотью десантников расположилась между разбившимся планером DFS-230, приземлившимся на вершине форта, и бельгийским бункером, который они сумели вывести из строя кумулятивными снарядами. Всякий раз, когда их собственная или бельгийская артиллерия стреляла в них, они прятались в бункере, но остальную часть времени предпочитали быть снаружи. Командовавший подразделением фельдфебель объяснил:

— Солдатам здесь не нравится. Если вы прислушаетесь, то сможете услышать, как внизу, в подземных галереях, ходят бельгийцы. Их там сотни. — Он пожал плечами. — Люди предпочитают находиться снаружи, даже при том, что бельгийцы уже дважды обстреливали нас из своих орудий.

Фон Доденбург кивнул.

— А как насчет того, чтобы попробовать войти в эти галереи? — спросил он.

— Невозможно, оберштурмфюрер. Кумулятивные снаряды кончились. Все, что у нас есть, — автоматы и винтовки.

— А гранаты? — проронил фон Доденбург. Он почувствовал, что командовавший парашютистами фельдфебель совершенно выдохся. Впрочем, эти парни уже осуществили один из самых удивительных подвигов в ходе нынешней войны, посадив планеры прямо на вершину самого мощного форта Европы и победив при этом врага, который многократно превосходил их по численности. Не стоило слишком критиковать их за нынешнюю нехватку инициативы.

— Мы использовали гранаты связками по три штуки, чтобы выбить врага из орудийной башни под нами, — сказал фельдфебель-парашютист. — Несколько бойцов быстро спускали такую связку вниз по стволу — и готово!

Фон Доденбург чуть высунулся из траншеи.

— Фельдфебель, пойдемте со мной в орудийную башню, откуда можно познакомиться с обстановкой. Я хочу, чтобы вы объяснили мне кое-что.

Припав к земле, они отползли к бункеру, у стен которого лежали измотанные люди фон Доденбурга. Шульце склонился к одному умирающему солдату. Пуля попала ему в низ живота. Он повернулся к ним, когда они вошли. Его когда-то румяное лицо было бледным и осунувшимся.

— Как он? — спросил фон Доденбург.

Шульце отрицательно покачал головой.

— Пуля попала ему в пах, господин офицер. Я и так удивляюсь, что он вообще до сих пор жив.

Молодой офицер принял новости без комментария. Время сострадания безвозвратно прошло. За последние несколько часов в штурмовом батальоне «Вотан» погибло слишком много людей. Теперь он уже почти не ощущал никаких эмоций. Все, о чем он мог думать, это как выполнить поставленную перед ними задачу, а затем рухнуть на кровать и заснуть. Спать, спать, спать — день и ночь.

— Сделай для него все, что можно, — сказал он Шульце и сделал жест, как будто снимает колпачок с иглы шприца.

Шульце кивнул. Он знал, что тот имеет в виду. Впрыснуть раненому мальчику дозу морфия, достаточную для того, чтобы тот безболезненно умер.

Фон Доденбург сел рядом с парашютистом поближе к свечке.

— Ладно, фельдфебель, давайте, введите меня в курс дела, если можете.

Медленно, с преувеличенной точностью переутомившегося человека, парашютист начал чертить грязным указательным пальцем на пыльном полу карту-схему той части форта, где они находились.

— Мы — вот здесь. Под нами есть галерея; если я правильно угадал, она расположена вот так, — он провел пальцем по полу. — В этой галерее расположены две огневые точки. Одну мы ликвидировали, как я вам и говорил, а вторая — башня — все еще действует.

— Вы имеете в виду тридцатую башню?

— Да, я полагаю, что это — именно тридцатая.

Фон Доденбург переваривал информацию, уставившись на собственную тень, колеблющуюся на стене в свете свечи. Чтобы усвоить ее, мозгу требовалось невероятно много времени. За его спиной тихо застонал умирающий солдат, которому Шульце вонзил иглу в руку. Мгновение спустя голова раненого соскользнула в сторону, его дыхание стало похожим на ворчание, как будто он захрапел. Шульце тяжело привалился к стене рядом с Мясником, его измученное лицо было черно от копоти.

В бункере стояла тишина, прерываемая только дыханием умирающего солдата и звуками разговоров врагов, доносившихся снизу. Внезапно фон Доденбург вскинул вверх голову. Он, сам не замечая этого, почти заснул, сидя на корточках и пытаясь разобраться, что теперь делать.

Он устало протер глаза. Казалось, они были засыпаны крупным песком.