Волкодавы СМЕРШа. Тихая война - Олег Таругин Страница 30

Калининский фронт. Декабрь 1941 года

Прихваченный нешуточным морозом снег мягко шуршал под лыжами, ледяной воздух при каждом вдохе обжигал ноздри. Облачка выдыхаемого пара отмечали каждые несколько пройденных метров. Порой стволы деревьев звонко тренькали, поддаваясь стуже, – и звук этого неожиданного природного выстрела перекрывал даже слитный рокот далекой канонады. Торить лыжню было несложно, но постоянно приходилось огибать сугробы, буреломы и заснеженные овраги, потому облаченные в белые маскхалаты осназовцы периодически менялись, сберегая силы. Раз в полчаса Гулькин останавливал отряд на трехминутный отдых, заодно сверяясь с картой и компасом.

Во время очередной остановки Александр, снова изучив карту, задумчиво хмыкнул:

– Ну, чего, мужики, уже должны были найти, а? Четвертый час гуляем, три квадрата прочесали.

– Должны… – согласился с командиром Паршин. Стянув зубами трехпалую рукавицу, он подул на пальцы и несколько раз сжал-разжал кулак, восстанавливая кровообращение. Повторил то же самое с другой рукой:

– Зараза, неслабо морозец давит. Слушай, Саш, может, ну его, этот самолет? Потом отыщем. Неделю где-то в лесу валялся, так и еще немного подождет. Давай сначала в деревню наведаемся? Ежели карта не врет, до нее и пяти верст не будет?

Гулькин упрямо мотнул головой:

– Не, мужики, в деревне мы в любом случае минимум до завтрашнего утра застрянем, пока то да се. Это еще в лучшем случае! Так что сначала этот ероплан отыщем, чтоб ему кисло было. Согласны?

– Да согласны, конечно, – переглянувшись с Максимовым, буркнул Карпышев. – Холодно просто. Ладно, двинули, что ли?

– Двинули. – Александр захлопнул планшет, поправил висящий поперек груди автомат с обмотанным бинтом прикладом и взялся за рукоятки лыжных палок.

И, поколебавшись несколько секунд, добавил:

– Если в течение часа не находим – идем к деревне. Может, и не было никакого самолета, ошиблись зенитчики, лишний сбитый себе приписали. Или он вообще не в этом районе грохнулся. А то и вовсе не грохнулся, а до своих дотянул. Все готовы? Оружие проверьте, сами знаете, при таком морозе и у «трехи» может затвор прихватить, не то что у «дегтярева». Вперед, Макс первым, я замыкаю, дистанцию держим прежнюю. Потом меняемся. И по сторонам головами вертим, не ленимся, мало ли что…

Бойцы зашевелились, выстраиваясь цепочкой, защелкали затворами, проверяя автоматы. С оружием все оказалось в порядке: перед выходом они сменили склонную к загустению смазку смесью керосина и солярки, тонким слоем покрыв все трущиеся части. Простой и надежный способ, неоднократно проверенный в боевых действиях, например во время недавней войны с белофиннами. И поперли вперед, взрезая лыжами нетронутую снежную целину. Лишь неугомонный Костя успел бросить, ни к кому конкретно не обращаясь:

– А вообще, хорошо, что Ваньку от нас забрали. Замерз бы парень, в его Бессарабии таких морозов наверняка не бывает. Там хорошо – степь, море, солнце. Я в одной книжке перед самой войной читал, «Белеет парус одинокий» называется ^[15]. Жаль, имя автора запамятовал. Но написано отлично, не оторвешься.

– Валентин Катаев ее автор, дубина, – подсказал Сашка, благодаря матери прочитавший повесть еще в первом издании, вышедшем в Детиздате ЦК ВЛКСМ. – Стыдно не помнить имени выдающегося советского писателя.

– Во, точно, спасибо, – серьезно кивнул Паршин, самым неожиданным образом закончив свою мысль: – А спиртом согреваться командир запретил, зараза.

– Это ты сейчас про кого? – пряча улыбку, осведомился Гулькин, легонько подтолкнув в спину Карпышева: мол, тронулись. – Насчет заразы?

– Про мороз, ясен пень. Не про тебя ж, – хмыкнул тот. – Я ведь понимаю, субординация, все дела. – И невинным голосом добавил: – Кстати, а дубиной-то ты кого назвал?

– А вон видишь выворотень здоровенный, который нам обходить придется? Дубина дубиной и есть. Скажешь, нет?