Операция "Святой" - Владимир Сиренко Страница 30

«У нас такими бывают, — подумал Дорн о леди Астор, — очень удачливые рыночные торговки…»

— Ну и Нэнси! — вздохнул Вене. — Пойду к ней за дальнейшими указаниями.

Дорн подошел к О’Брайну.

— Давайте сядем где потише, довольно утомительная атмосфера.

— Здесь всегда так. А я только что разговаривал с вашим Дворником, небрежно ответил О’Брайн. — Знаете, что я ему сказал? Надеюсь, он меня не выдаст этой камарилье, иначе меня попросят из редакции… Я сказал, что лучшего места для мирных гарантий Чехословакии, чем Кливден, ему не сыскать — именно здесь решили использовать в отношении Бенеша большую дубинку. Сказал и отошел. Пусть себе думает. Моя профессия подразумевает лишь сбор информации и донесение ее до масс. А обработкой информации занимаются только красные репортеры, покрывая ее необходимым соусом…

— Слушайте, Майкл, познакомьте меня с Дворником!

О’Брайн резко обернулся к Дорну и заглянул ему в глаза, словно пытаясь разглядеть самые его потайные мысли.

— Прямо вот так, на глазах у всей шайки? Признаться, я полагал, вы давно уже знакомы… Ну что ж…

Они подошли к профессору, который сидел все в том же кресле, в том же одиночестве, размышляя. Ему не понравилось, что журналист опять хочет навязать ему свое общество. Но выбора не было. И он выжидательно посмотрел на О’Брайна.

— Я хочу представить вам, профессор, моего доброго знакомого Роберта Дорна. Он из Швеции. У него есть небольшая фабрика, и он хороший человек. Идеалист.

— Вы интересуетесь идеалистическими учениями? — осведомился Дворник. — Любопытно… Обычно к этим материям приходят люди пожилого возраста. Молодость не ищет истины на небесах, хочет поймать ее на грешной земле.

— Абсолютно согласен с вами, профессор, — отозвался Дорн.

— Дорн идет дальше, — усмехнулся О’Брайн с намеком. — Дорн хочет установить истину. Мне кажется, ваш разговор на эту тему был бы занимателен.

— Возможно, но я сейчас не слишком готов к столь глубокому диспуту, — уклончиво ответил Дворник и поднялся.

Молодые люди дали ему дорогу.

— Вы его спугнули, — с упреком сказал Дорн О’Брайну.

— А вы слишком невыразительно вели себя. Надо было брать его и мять… Ошеломлять информацией. Глушить откровенностью. Мне вас учить?

— И без того вы оглушили его, — махнул рукой Дорн.

В этот момент Вене подвел к Дорну немолодого, скромно одетого человека. О’Брайн метнул предупреждающий взгляд и резко отошел в сторону.

— Как велик ваш капитал в Швеции? — вкрадчиво спросил Дорна скромный господин с интонациями просителя. Это был Хорас Вильсон, советник премьера по внешнеполитическим вопросам, личный друг Чемберлена, «серый кардинал» его кабинета. — Можете не называть точной суммы, меня интересует, насколько вы боитесь потерять свой капитал…

— Мое состояние попало ко мне по наследству. Больно терять то, что нажил сам, — Дорн знал, Вильсон добился многого личной инициативой, личным трудом и рядом личных качеств, весьма ценимых и на Даунинг-стрит, и в Вестминстере, и на Уайтхолле, — но мне было бы неприятно расстаться и с тем небольшим…

— Как мы любим темнить друг перед другом! — тяжело вздохнул Вильсон. — Словно в покер играем. Отсюда все шероховатости. Вене, погода прекрасная, просто редкий выдался день, моя жена к тому же скучает в гамаке. Займите ее до обеда. Буду крайне обязан. — Вильсон обратил к Дорну свое скучное, заурядное лицо обывателя. — Как бы это сказать… Мир на грани. Понимаете? Любая война, завершится ли она победой или поражением, уничтожит богатые праздные классы и поэтому надо стоять за мир любой ценой. Я убедился, вы отличный посредник. Так как вы связаны с Гессом? Вы его родственник?

— Не имею чести состоять в родстве. Я член национал-социалистской партии. До тридцать четвертого года был офицером СА.

— Да это-то все я знаю… Меня интересует степень близости с Гессом. То, что я хочу передать ему, а по возможности и фюреру, предполагает огромную степень доверительности.

— Располагайте мной…

— Мы сейчас крайне заинтересованы только в одном: в мире. Бомбардировка Праги означает войну. Тактика в отношении чехов — не стрелять, но душить. Душить! — Глаза Вильсона вспыхнули. Он промолчал, ожидая реплики собеседника, но молчал и Дорн. Вильсон оценил это молчание. — Кажется, гонг, — тихо сказал, когда пауза уже не могла больше растягиваться. — Обедать зовут. Вы приглашены, знаете? Нэнси уполномочила меня передать вам ее приглашение.

Дорн уселся на предложенное место за обеденным столом, во главе сидели леди Астор с мужем. За обедом оказалось девять приглашенных. Профессора Дворника и О’Брайна среди них не было.

— Конечно, если он не покорится, придется поискать замену господину Гитлеру, — барски разглагольствовал Джозеф Кеннеди, словно не замечая присутствия Дорна, очевидно, его присутствие и требовалось, чтобы Кеннеди мог высказать в том числе и эти соображения. — Но мы, американцы, мы целиком поддерживаем линию на сближение с Германией, стоит ли во главе ее господин Гитлер или господин Гесс.

— Гесс — большой сторонник нашего сближения, — заметила леди Астор и поглядела в сторону, где сидел Дорн. — На сладкое сегодня саварен. Для тех, кто избегает французской кухни, рисовый венок по-флоридски.

Вдруг лорд Астор поднял голову от тарелки.

— Главное, это отделить Бенеша от Сталина, — прожевав, внятно сказал он. — А там вот-вот начнутся переговоры с русской военной миссией. Что же касается Франции, с ней мы, безусловно, договоримся, если найдем, с кем там можно говорить. — Астор очень искренне улыбнулся, и Дорн понял, что он красив. Должно быть, в молодости они с Нэнси составляли блестящую пару. — Блюм уже вовсе несостоятелен, — продолжал лорд Астор. — Париж ждет со дня на день падения его кабинета. Эти правительственные кризисы вошли у парижан в моду, даже в привычку, как бриоши с медом по утрам. Не знаю, что они там себе думают… Но наиболее вероятна кандидатура Поль-Бонкура, а тот относится к Бенешу с искренностью…

— Я слышал о другой кандидатуре, — перебил Астора Вильсон. — Поль-Бонкур с Даладье не уживется. Жорж Боннэ — вот идеальный для Даладье министр иностранных дел. А тот давно не только пакт с русскими, но и пакт с чехами мечтает выбросить в корзину, чтобы не мешали процессу сближения с Германией… Боннэ современно мыслит.

— Так и дай бог! — громко вздохнул Астор и снова опустил нос в тарелку.

Хозяйка дома выглядела отрешенно. Когда подали сладкое, она слегка поковыряла фруктовой вилочкой, поднялась из-за стола и пересела к камину. Откуда-то взялась рабочая корзинка, и леди Астор принялась штопать чулки. Дорн поразился. Что это, игра в бережливость? Демонстрация экономности? При ее-то миллионах! Дорн обнаружил, что, кроме него, пожалуй, никто не обратил на поведение леди Астор ни малейшего внимания. Видимо, не в первый раз…

Когда очередной чулок с сеточкой заплатки был готов, леди Астор отложила рукоделие, поднялась со своего стула у камина, вернулась к столу и, не присаживаясь, зазвонила в колокольчик: