Когда зацветет сакура… - Алексей Воронков Страница 29

Оказавшись в окружении, полк Жакова занял оборону. Степь… Ни деревца вокруг, ни хотя бы худого холмика. Где-то поблизости затаился враг, готовясь к своему смертельному броску.

Пришлось быстро зарываться в землю и готовить окопы к бою. Немец сделал пару попыток захватить рубеж русских силами танковых подразделений и мотопехоты, а когда это ему не удалось, напустил на них авиацию. Та отутюжила их позиции так, что после этого трудно было понять, где люди, а где орудия, – все смешалось с землей. Теперь бы немцам атаковать противника, пока тот приходит в себя, но тут наступила ночь.

О, эта спасительная ночь! Хоть на час да оттянет она твою смерть. Даст мысленно вернуться назад, побывать в родном доме, попрощаться с родными. А потом можно и помирать…

«Надо что-то делать – иначе мы погибнем», – решил Алексей. Кинулся искать «полкана», но того и след простыл. «Где он?» – спросил бойцов, но те ничего не знали. Сидели угрюмые и подавленные – смерти ждали. Попытался найти кого-то из заместителей, но ему сказали, что они еще вчера все погибли. Одни – в бою, другие – под немецкими бомбами. Тогда он принял решение взять командование на себя. Чтобы расшевелить бойцов, он заставил их рыть траншеи, готовить позиции для уцелевших полковых орудий, а заодно и для бронемашин. И тут же все пришло в движение. Так что, когда наступил рассвет, все было готово к отражению противника. Вокруг оборонительной линии теперь были минные поля, бронетехника, противотанковые орудия, зенитки, минометы были рассредоточены и тщательно замаскированы, люди были накормлены и сосредоточены. Всю ночь их по просьбе Жакова обрабатывали политработники, так что теперь большинство из них были уверены в победе.

С восходом солнца немцы провели артподготовку, а затем бросились в бой. Впереди – танки, за ними – пехота. По танкам били прямой наводкой. Били из противотанковых ружей, из пушек, а когда кому-то из них удавалось прорваться, они тут же подрывались на фугасах. Подрывались на противопехотных минах и шедшие за танками фашисты.

Потом была еще одна атака, и еще, и еще… Когда немцам наконец удалось проделать в минных полях проходы и танки, несмотря на шквальный огонь, стали один за другим прорываться к полковым позициям, тут же нашлись смельчаки, которые, выступив вперед, забрасывали их противотанковыми гранатами.

– Ура! – кричали бойцы после очередной отбитой атаки. – Всыпали мы им, всыпали! Победа! По-бе-да!..

А тут вдруг на командный пункт, откуда Жаков все это время руководил боем, пришел какой-то солдатик.

– Товарищ капитан, – говорит, – я тут по большому ходил, так там товарища полковника видел… – Жаков не понял его. Какого полковника? О чем он говорит? – Да нашего нового «полкана», – пояснил тот. – Ну того, что сбежал…

У Алексея кровь прихлынула к лицу.

– Мертвый, что ли? – сердито спросил он бойца.

– Да нет, живой… Только трошки напуганный… Забился в воронку и вылезать не хочет…

– А ну-ка пойдем, покажешь!.. – потребовал капитан.

Тот привел его к воронке.

– Ты давай дуй к своим – и чтобы ни звука! Ты меня понял?

Парнишка этак заговорщицки подмигнул ему. Дескать, заметано. Проговориться не проговорюсь, разве что случайно с языка слетит…

– Так точно, товарищ капитан!..

– Ну что, отдохнул, полковник? – когда солдат ушел, произнес Алексей. – Тогда давай вылезай!..

Тот зашевелился – будто бы бурундук в норе. Воронка была глубокая, и в ней, видимо, бывший штабист чувствовал себя в безопасности. Алексей подал ему руку. Рука у того была мокрой и дрожала. «Трус! Какой же он трус!» – покачал головой капитан. Он помог комполка вылезти из ямы. Угрюмый и до смерти напуганный, опустив глаза, стоял полковник перед «смершевцем».

– Ну, что будем делать? – спросил его Алексей. – Тот пожимал плечами. – Давай так: или я тебя сейчас расстреляю как труса, или же ты пойдешь и примешь команду полком на себя.

Полковник мотал головой.

– Что-то я не пойму тебя… – сказал Жаков. – Ты мне ясно скажи…

– Я боюсь… – чуть не плакал тот. – Боюсь, вы понимаете меня?

Жаков даже крякнул от возмущения.

– Да что же ты делаешь, сволочь! – повысив голос, произнес он. – Речь идет о твоей жизни, а ты… – он не знал, что делать. – Послушай, полковник… у тебя есть семья? – Тот кивнул. – И дети есть?

– Двое… Парень и девка… В институте в Москве учатся…

– Вот! – будто бы нашел наконец нужный аргумент капитан. – А ты подумал, какое пятно на них ляжет, если я тебя расстреляю? Ты же всю жизнь им испортишь! Ведь все узнают, что отец у них трус… Ну, а трус у нас, сам знаешь, – это тот же предатель… В общем, решай… У меня нет времени, чтобы с тобой тут в бирюльки играть, – воевать надо… Ты пойми, полковник: лучше умереть героем в бою, чем предателем. Ты посмотри на своих бойцов: воюют – и ничего! Три атаки уже сегодня отбили – и четвертую отобьем. А там и помощь придет.

Лицо у полковника было бледное – он еле стоял на ногах.

– Ладно… я согласен… Куда идти-то? – наконец произнес он.

Все вышло так, как и говорил капитан: несмотря на превосходство противника в силе, они выстояли. Когда командующий корпусом собственными глазами увидел десятки пылающих на подходе к полковым позициям танков и сотни немецких трупов, тут же велел оформлять наградные документы. Алексей тогда получил высшую награду войны – орден Отечественной войны первой степени. Ну а «полкану», как и положено, присвоили звание Героя.

Уж как он потом благодарил Алексея! «Спасибо, – говорил, – брат, теперь я тебе по гроб жизни обязан». «Ладно, чего уж… – поморщился Алексей. – Главное, вы, товарищ полковник, приняли правильное решение. Представляю, как обрадуются ваши жена и дети…»