Хоть в СМЕРШ, хоть в штрафбат! Оружие Возмездия - Николай Куликов Страница 28

«Нельзя раскисать! – упрямо подумал Дубовцев. – Именно сейчас нельзя!» Он прекрасно осознавал, что Центр организовал его непростое возвращение к немцам с главной целью: встреча и решающий разговор с Яковлевым-Кротом. Генерал Громов был убежден, что тот пойдет на сотрудничество с советской разведкой – Иван поддержал мнение генерала в их беседе на лесном хуторе. Сейчас Дубовцев должен был как можно быстрее встретиться с Яковлевым – Громов сообщил, что, по имеющимся в Москве данным, того перебросят через линию фронта в самое ближайшее время. «Может быть, переброска состоится уже завтра или даже сегодня!.. – с тревогой рассуждал Иван. – Первым делом надо выяснить: здесь Крот или нет. Если бы не эта проклятая слабость…» При этом разведчик понимал: другого способа вернуться во Фриденталь, кроме как получить ранение, в создавшейся ситуации попросту не существовало.

Поразмыслив, Иван достал из тумбочки авторучку и лист бумаги: он решил написать записку, передав ее через солдата-санитара. Коттедж, в котором проживал Крот, находился неподалеку, но ковылять туда самому при такой слабости было глупо и даже подозрительно – Дубовцев решил вызвать Яковлева к себе. Это не могло вызвать подозрений: после совместной командировки в Латвию в декабре, когда их направил для выполнения особо важного задания лично Скорцени, напарники считались если не друзьями, то уж точно добрыми приятелями. Конечно, это была лишь видимость. Тем не менее факт оставался фактом: тогда, в Латвии, абверовский агент Крот спас от неминуемого ареста и гибели советского разведчика Валета-Дубовцева и его связного.

Ивану невольно вспомнились те недавние события: полицейская засада в доме, где проживал связной, и, казалось бы, необъяснимое поведение Яковлева – тот поддержал в спонтанном огневом контакте именно его, Дубовцева, виртуозно (иначе не скажешь) отправив на тот свет четырех из семи латвийских полицаев. Позже, анализируя поведение Крота, Иван пришел к однозначному выводу: этот человек не потерян для Родины. Да, он совершил роковой шаг, перейдя на сторону врага – но, похоже, очень многое переоценил за три года войны…

Размышления разведчика прервал деликатный стук в дверь, и на пороге возникла сутуловатая фигура Цейко в наброшенном поверх армейского кителя белом халате. В руке он держал завернутый в газету пакет. Откашлявшись в седые усы, вошедший смущенно произнес:

– Вот… Иван Григорьевич, узнал, что вы здесь… Решил проведать.

– Проходите, Петр Евсеевич, – Дубовцев присел на кровать и указал на освободившийся стул, – присаживайтесь.

Приход этого человека не то чтобы насторожил Ивана – скорее удивил. Конечно, по службе они частенько контактировали – но не более. В Москве личность Цейко считали весьма одиозной: бывший кулак, добровольно согласившийся сотрудничать с абвером; служит немцам верой и правдой; яро ненавидит Советскую власть. Дубовцев был согласен с подобной оценкой Центра и уже давно сделал однозначный вывод: никакие контакты по линии советской разведки с подобным типом невозможны. Но, разумеется, своих антипатий внешне Иван не высказывал, и между ними сложились ровные служебные отношения.

Присев, гость выложил пакет на стол.

– Тут несколько банок рыбных консервов, тушенка – вам сейчас требуется усиленное питание.

– Право же, Петр Евсеевич, это лишнее. Здесь меня прекрасно кормят.

– Вы человек молодой, лишние калории вам не повредят – так что берите.

– Ну, спасибо. Хотя, честно говоря, не ожидал вашего визита.

– Отчего же, Иван Григорьевич? Нас, русских, во Фридентале совсем мало осталось – грех не поддержать друг друга в трудную минуту.

«К черту такую поддержку, – неприязненно подумал Дубовцев. – Однако правильно говорят: «Нет худа без добра!» Теперь отпадает надобность в записке».

Посетитель пробыл недолго: они поболтали минут десять о каких-то малозначительных вещах – потом Цейко собрался уходить. Дубовцев знал, что он был дружен с Яковлевым и, как бы между прочим, спросил:

– А как поживает лейтенант Яковлев? Кстати, он здесь?

– Пока да, – Цейко многозначительно посмотрел на Ивана и, понизив голос, добавил: – Но, сами знаете, как у вас бывает: сегодня здесь, завтра там – совсем как в песне.

– Это верно…

– Может, что-нибудь передать?

«Своевременное предложение, – ухмыльнулся про себя Иван. – Обязательно передай, дорогой ты мой!»

– Скажите ему, пусть заглянет. Давненько мы не виделись!

– Непременно передам.

Цейко встал и, по-старомодному откланявшись, удалился – пожелав на прощание скорейшего выздоровления. Дубовцев прилег, размышляя об этом неожиданном визите. Он знал, что старик отличается некоторой сентиментальностью – поэтому такой поступок, как посещение лазарета, вполне вписывался в его характер – тем более Цейко и раньше посещал раненых агентов. «Своих питомцев», – как он любил выражаться. Отсюда Иван пришел к однозначному выводу: беспокоиться тут не о чем. Главное было впереди – предстоящий нелегкий разговор с Яковлевым, последствия которого могли быть непредсказуемыми…