В августе 1941 - Александр Оришев Страница 25

22 июня 1941 г. был и останется черным днем в российской истории. В этот день началось осуществление плана «Барбаросса». В 4 часа утра гитлеровские войска атаковали советские западные границы и начали широкомасштабные боевые действия, нанеся первые массированные удары по советским аэродромам, железнодорожным узлам, военным базам, по крупным городам.

По замыслам Гитлера, вермахт к осени 1941 г. должен был выйти на линию Волга — Архангельск, а затем беспрепятственно достичь советско-иранской границы, после чего фюрер планировал двинуть свои дивизии в наступление на Средний Восток. Оттуда было недалеко и до Британской Индии. Наступил момент истины для советско-иранских отношений. С кем будет Реза-шах — поддержит Гитлера или же предпочтет остаться в стороне? На этот вопрос предстояло ответить правителю Ирана.

Мобилизовав на борьбу с Советским Союзом своих европейских союзников и сателлитов, фюрер рассчитывал на активное участие Ирана в войне против СССР. Отныне этому государству отводилась роль ударной силы фашистского блока на южном направлении. После 22 июня иранский нейтралитет больше не удовлетворял Гитлера. Высокомерно отказывая Реза-шаху в способности проводить самостоятельную политику и не сомневаясь в том, что иранские лидеры перенесут сотрудничество с Третьим рейхом из экономико-политической в военную сферу, 25 июня 1941 г. Берлин нотой потребовал от иранского правительства вступления в войну на стороне Германии [152]. Предложив Реза-шаху вооружение и финансовую помощь, Гитлер поставил вопрос о передачи в распоряжение люфтваффе иранских авиационных баз, к строительству которых немецкие специалисты имели прямое отношение.

Участие Германии в индустриализации Ирана, прогерманские настроения иранского офицерства, впечатляющие успехи вермахта на первом этапе Второй мировой войны, казалось, служили серьезными предпосылками для подключения Ирана к блоку фашистских государств.

Но Реза-шах посчитал благоразумным не участвовать в гитлеровской авантюре, и уже 26 июня 1941 г. иранский посол в Москве Мухаммед Саед в вербальной ноте заявил: «Посольство Ирана по поручению своего правительства имеет честь довести до сведения Народного комиссариата иностранных дел, что при наличии положения, созданного войной между Германией и СССР, правительство Ирана будет соблюдать полный нейтралитет» [153]. Еще через несколько дней состоялось заседание высшего военного совета, на котором только 16 присутствующих высказались за вступление в войну на стороне немцев, а 24 — категорично выступили против [154].

Почему же Реза-шах занял именно такую позицию? Может быть, он опасался перспектив отторжения от Ирана провинции Иранский Азербайджан? Как мы уже знаем, в советской историографии шаха традиционно изображали как прогерманского политика.

Война — вещь опасная, поэтому, прежде чем в неё вступать, Реза-шаху надо было иметь четкое представление об ее последствиях. Конечно, правитель Ирана был бы не прочь в случае победы Германии воспользоваться плодами триумфа Гитлера. Но какими именно? Национализировать Англо-иранскую нефтяную компанию или расширить за счет соседей территорию? И согласна ли была сама Германия щедро вознаградить Иран за его участие в боевых действиях? Как следует из германского ультиматума, реальных предложений иранцам не было сделано, а это значит только то, что у Гитлера были свои планы территориального переустройства Востока, расходившиеся с планами Реза-шаха.

Из различных источников до Реза-шаха доходили сведения, что Гитлер рассчитывает создать под эгидой Германии Арабское государство, в состав которого вошла бы богатая нефтью иранская провинция Хузестан, населенная в основном арабами. По этому плану Иран также бы потерял значительные территории, населенные курдами. В качестве компенсации иранцы могли рассчитывать на бедные ресурсами, но зато с воинственным населением некоторые афганские земли, а возможно, и английскую часть Белуджистана.

В этой связи особую важность приобретает вопрос о том, рассчитывал ли Иран в случае победы Германии овладеть территориями СССР? У нас есть на этот счет некоторые, правда, косвенные свидетельства. Еще в апреле 1940 г. МИД СССР получил в свое распоряжение отпечатанную по решению иранского меджлиса карту под названием «Новое административно-территориальное деление государства Иран», внизу которой было сделано небольшое примечание: «Границы Ирана, за исключением границы с Турцией, не являются официальными». В ноте иранского посольства за № 643 от 17 мая 1940 г., подписанной Реза-шахом и министром иностранных дел и направленной в советский МИД с целью получения аккредитации для нового иранского консула в Баку, Азербайджанская ССР открыто называлась «Кавказским Азербайджаном». В результате проверок, проведенных органами государственной безопасности, было установлено, что в персидском тексте документов, направленных генеральным консулом, последний подписался как «генеральный консул шахиншаха в Кавказском Азербайджане». Письмо к уполномоченному МИД в Баку адресовалось как «Представительству комиссариата иностранных дел в Кавказском Азербайджане». В своей официальной переписке иранское консульство пользовалось древним персидским названием Баку и упоминало его как «Бад Кубе» [155].

Есть даже сведения о том, что в начале 1940 г. военный министр Ирана зондировал у британского военного атташе возможность совместного нападения на СССР и бомбардировке нефтяных разработок в Баку, а также заключения секретного соглашения о сотрудничестве в военной области [156].