Волкодавы СМЕРШа. Тихая война - Олег Таругин Страница 24

На торжественном построении, когда теперь уже бывшим курсантам присваивали новые звания, группу Гулькина, в одночасье ставшую сержантами государственной безопасности, ждал неожиданный и приятный сюрприз. Как выяснилось, за уничтожение вражеских парашютистов и добычу ценных сведений все они получили правительственные награды. Их вызывали из строя по одному и, дождавшись, пока новоиспеченные осназовцы прошагают строевым шагом положенные метры и вытянутся по стойке смирно, вручали новенькие петлицы и картонные коробочки с первыми в жизни наградами, медалями «За боевые заслуги». Под подошвами щегольских сапог приятно хрустел утоптанный снег плаца, изо рта вырывался морозный парок, настроение просто зашкаливало. Ну да, именно сапог – не в валенках же на выпуск идти? Такое раз в жизни бывает. А то, что пальцы, несмотря на теплые портянки, немного мерзнут – так ничего, переживем. Не так и холодно, всего каких-то минус двадцать с хвостиком!

На церемонии награждения Лупан нежданно-негаданно получил еще и «За отвагу». Как оказалось записано в наградном листе, «за уничтожение снайперским огнем значительного количества солдат и офицеров противника». Как говорится, награда нашла героя: Ивану все-таки засчитали тех двенадцать румын, которых он пострелял и зарезал во время «самохода» во вражеский тыл. Больше всего медали удивился сам награждаемый, за эти полгода уже привыкший к мысли, что чудом избежал трибунала…

На следующий день после достаточно скромного праздничного ужина выпускников вызвали к командованию для получения предписаний. Впереди ждал фронт, и ждала война. К новому месту службы группа Гулькина отправлялась не в полном составе: Ваньку Лупана у него забрали. Куда? Да кто ж его знает, в среде сотрудников УОО о подобном спрашивать не принято, а отвечать – запрещено. Но, похоже, Старик имел в отношении снайпера какие-то планы, уже после Сашка припомнил, как он удивился, что именно молдаванин с ходу «разговорил» фашистского гауптмана. Да и тот непонятный разговор с майором НКВД из головы не шел. Не зря ж он тогда сказал, что ему Ванька тоже интересен! Расставаться не хотелось, но все выпускники спецкурсов прекрасно осознавали, что их судьбы принадлежат Родине. Ничего, глядишь, еще и встретятся – война, она такая штука, непредсказуемая.

Уже когда готовились к отбытию, пришли новости с передовой: войска Калининского, Западного и Юго-Западного фронтов начали долгожданное контрнаступление, вынудив фашистов перейти к обороне. Подписанная Гитлером 8 декабря директива № 39 ^[13] окончательно похоронила и без того давным-давно выдохшийся Блицкриг, вбив в крышку его гроба последний гвоздь. План «Барбаросса» отныне окончательно стал историей. Для Красной Армии же оборонительный период, наоборот, закончился. Позже они узнали, что спустя месяц жестоких и кровопролитных боев, в начале января, началось и общее наступление, продлившееся до апреля сорок второго. Противник был отброшен от столицы почти на две сотни километров. Угроза захвата Москвы миновала.

Но в целом положение было крайне тяжелым. Оставался в кольце блокады город трех революций, Ленинград. В охваченном огнем войны Крыму героически оборонялся Севастополь. Да и на остальных фронтах, несмотря на некоторое затишье, не смолкали бои. Фашисты, используя возникшую передышку, копили силы и подтягивали резервы, готовясь к весенне-летним кампаниям и планируя удары в направлении Волги и Кавказа. И все же победа под Москвой оставалась именно победой – первой нашей настоящей победой в этой страшной войне…

Едва услышав потрясающие новости, Александр понял, что теперь их наверняка оставят где-то в этих краях: ежику понятно, что на территории освобожденных районов работы хватит. Прифронтовая полоса, совсем недавно оставленная войсками противника, – всегда раздолье как для вражеских разведывательно-диверсионных групп, так и для всяких прочих подрывных элементов, предателей и дезертиров. Так и оказалось: почти треть бывших курсантов получила новые предписания, и группа Гулькина в том числе. Как он подозревал, в основном из-за успешного выполнения недавнего задания. Командование ведь всегда мыслит примерно одинаково, что в армии, что в милиции или ГБ: парашютистов в подмосковных лесах отыскали? Отыскали. Справились впятером против вдвое превосходящих сил? Справились. Значит, местность знают и подготовлены отлично, вот пусть и дальше служат там, где себя с лучшей стороны проявили…

Получив документы, продаттестаты и сухой паек на несколько суток, бойцы погрузились на поезд и отправились в распоряжение особого отдела Калининского фронта, продолжавшего наступление на противника. Несмотря на небольшое расстояние, ехали больше двух суток – железные дороги были забиты военными составами. Фронту нужны были танки, орудия, боеприпасы, горючее – и все это сейчас, практически круглосуточно, отправляли на запад. Поскольку их поезд шел каким-то «вторым эшелоном» – что это такое, Сашка даже не вдавался, – приходилось подолгу стоять на запасных путях. Еще и немецкая авиация гадила, как могла, то и дело разбивая пути и атакуя составы, что тоже скорости перемещения никак не добавляло. Правда, в отличие от лета, в небе все чаще и чаще появлялись краснозвездные истребители – не привычные лобастые «ишачки» и «чайки», а новые, с острым зауженным фюзеляжем и более длинными крыльями.

Доехать до места назначения без приключений не удалось. Собственно говоря, Гулькина это абсолютно не удивило: он уже начал привыкать к тому, что его взявшая крутой старт на рассвете 22 июня военная судьба, намертво переплетенная с судьбой Родины, порой выкидывала весьма непредсказуемые коленца. Сначала неожиданное попадание в число курсантов УОО, знакомство с множеством отличных ребят и инструкторов, затем поиск парашютистов, а теперь это. А случилось вот что: на каком-то безымянном полустанке, когда они, услышав предупреждение наблюдателей, наскоро похватав вещи и оружие, сиганули из теплушки, Сашка оказался свидетелем воздушного боя. И не просто свидетелем, а непосредственным участником последовавших за этим событий…

Было раннее утро, морозное и ясное, как и все эти дни. Со стороны поднимавшегося над горизонтом солнца, полускрытого легкой дымкой, заходила на замерший на путях эшелон девятка «Ю-87», выше которых выли моторами истребители прикрытия. Пока идущие на высоте в четыре километра вражеские пикирующие бомбардировщики казались крохотными и вовсе не опасными. Но только пока. Что будет дальше, Александр примерно представлял, хоть под авианалет еще ни разу не попадал: сейчас они перестроятся и ринутся к земле, один за другим сваливаясь через крыло и набирая в пикировании максимальную скорость. После чего прицельно отбомбятся под аккомпанемент включенных сирен по практически беззащитному составу, все противовоздушное вооружение которого составляли несколько «ДШК», установленных на платформах. Нет, крупнокалиберный пулемет – тоже неслабая сила, можно даже немецкий легкий танк подбить, а бронетранспортер и вовсе насквозь прошивает, но попробуй попади в стремительно несущийся вниз самолет! Случайно разве что, или если удастся подловить в момент выхода из пике.