Хоть в СМЕРШ, хоть в штрафбат! Оружие Возмездия - Николай Куликов Страница 24

– А как там поживает дядюшка Карл, господин капитан?

Ланге посмотрел на меня с недоумением, а гауптман, после несколько затянувшейся паузы, неуверенно спросил:

– Какой дядюшка Карл?..

– Ну как же, – вдохновенно импровизировал я, – вы ведь жили на хуторе Лансдорф?

– Да… там… – недобро сузив глаза, исподлобья на меня взглянул Шейнеман.

Теперь он распрямился и отступил на полшага от автомобиля, ближе ко все еще стоящему рядом Ланге, при этом словно невзначай снял с плеча вещмешок и поставил на землю. Это меня сразу насторожило: «Готовит пространство для маневра? Похоже… Причем весьма грамотно: не случайно приблизился к Ланге – в случае огневого контакта есть кем прикрыться…» Эти мысли пронеслись у меня в голове буквально в сотые доли секунды: обстановка принимала опасный оборот. Разумеется, я не знал никакого «дядюшку Карла» – это был нехитрый вопрос-ловушка, и он сработал – капитан явно насторожился. Сейчас у меня почти не оставалось сомнения: встреченный нами человек не тот, за кого себя выдает.

– Так вы, что же, лейтенант, бывали здесь? – удивленно спросил Ланге.

Похоже, этот необстрелянный тыловой болван до сих пор ничего не понял – я явно переоценил его минутой ранее.

– У моей покойной жены на этом хуторе проживают дальние родственники: мы гостили здесь прошлой осенью, – продолжал я свои импровизации, обращаясь к капитану, добавил: – С удовольствием побеседую в дороге на этот счет с господином Шейнеманом.

На какой-то миг повисла напряженная тишина. Потом у лжекапитана попросту не выдержали нервы, и он, наконец, «раскрылся»: тренированным движением сделал молниеносный шаг в сторону, очутившись за спиной Ланге. В правой руке у него оказался пистолет, направленный в мою сторону из-за опешившего унтерштурмфюрера: без сомнения, в следующую секунду он начал бы стрелять. Но, начиная свои байки о несуществующем дядюшке, я был готов к подобному развитию событий: для этого и затеял весь этот «невинный» разговор. В правом кармане шинели я сжимал снятый с предохранителя компактный «Браунинг» – при этом, заранее развернувшись на сиденье, незаметно держал Шейнемана на прицеле, готовый к скоротечному огневому контакту. Несомненно, противник мне попался достойный: мгновенно оценив ситуацию, он решил не рисковать и «убрать» нас немедленно – ведь, скорее всего, ему был нужен только наш автомобиль. И должен признать: у обычных военнослужащих, оказавшихся на нашем месте, не было бы ни единого шанса. Только не у меня.

Я начал стрелять на опережение – прямо сквозь карман. Прием эффективный, но весьма непростой. Однако первую же пулю я уверенно всадил в лоб нападавшему (кровавое пятно «расплылось» у того над правым глазом) – недаром часами отрабатывал этот «экзотический» вид стрельбы.

«Капитан» рухнул как подкошенный, не издав ни единого звука. Ошеломленный Ланге уставился на меня с каким-то идиотским выражением: смесью страха и изумления. Потом он медленно повернулся к убитому: тот лежал на обочине шоссе на спине, почти у самых ног эсэсовца. Руки его были широко раскинуты, в правой он по-прежнему держал пистолет: мощный «Вальтер» калибра 9-мм. Я быстро вышел из автомобиля, склонившись над телом и проверив пульс на шее, констатировал:

– Наповал…

– Он, что же, – наконец выдавил из себя Ланге, – хотел нас убить?

С его почти мальчишеского лица не сходило изумленно-идиотское выражение, да и вопрос был глупейший. Я не выдержал и рассмеялся: отчасти глядя на этого болвана, но главным образом это была реакция на только что перенесенное нервное напряжение. Шутка ли сказать – мы были на волосок от смерти! Понимал ли это Ланге? Похоже, начал понимать. Он наконец-то взял себя в руки и стал действовать: развязал вещмешок, стоящий на обочине рядом с убитым. Выложив лежащие сверху тряпки – что-то из одежды, – он медленно извлек и поставил на землю какой-то аппарат в квадратном металлическом футляре, выкрашенном в защитный цвет. Когда, щелкнув застежкой, эсэсовец открыл верхнюю крышку, у меня не осталось никаких сомнений – это был коротковолновый радиопередатчик.

– Похоже, рация? – сидя на корточках, Ланге с интересом разглядывал неожиданную находку.

Впрочем, такую ли неожиданную? Я склонился над аппаратом и уверенно кивнул:

– Рация английского производства типа АП-4. Судя по маркировке, 44-го года выпуска.

Ланге поднялся и нервно закурил, предложив сигарету мне, но я отказался. Теперь унтерштурмфюрер смотрел на меня с нескрываемым восхищением:

– Ловко вы его! Слышал, что у Скорцени подобраны высококлассные профессионалы, но вот в деле увидел впервые… Вы ведь мне жизнь спасли!

«Дошло, наконец», – усмехнулся я. Вслух же заметил:

– Наверняка это один из тех двоих американцев из выброшенного накануне десанта.

– А где же второй?

– Вопрос… Возможно, они давно разделились. Но не исключено, что второй где-то рядом. Например, окопался вон в том лесочке и держит нас под прицелом.

Ланге нервно покрутил головой, взглянув в сторону небольшой дубовой рощицы метрах в трех от шоссе.

– Думаю, в любом случае надо отсюда уезжать, – посмотрел он на меня полувопросительно.

– Вы правы, лейтенант. Больше нам здесь нечего делать.

Рацию с вещмешком мы положили на заднее сиденье, а мертвое тело не без труда засунули в багажник «Опеля». На всем протяжении оставшегося до аэродрома пути Ланге возбужденно комментировал произошедшее боестолкновение – подозреваю, первое в своей жизни.

Из-за непредвиденной остановки мы едва успели к отлету «Юнкерса». Ланге проводил меня до трапа и, горячо пожимая руку, торжественно заверил:

– Непременно укажу в рапорте на ваши героические действия! Сейчас же вызову оперативную группу СД. А вы ждите награды, господин лейтенант!

«Нужна мне твоя награда», – усмехнулся я, сидя в полупустом холодном салоне самолета. По сути, мне было глубоко плевать на этих беглых янки. Я лишь спасал свою жизнь: оказавшись на заднем сиденье «Опеля», американец непременно всадил бы нам в дороге по пуле в затылок – уж в этом-то, исходя из своего богатого диверсионного опыта, я не сомневался.

2

Прибыл во Фриденталь ближе к полудню; я ненадолго забежал в свой коттедж, где оставил чемодан и побрился, после чего направился в канцелярию – доложиться капитану Шмидту. Рассказывая о поездке, я не счел нужным посвящать его в детали. Зачем? Поэтому о моей стычке с американцем (а убитый мною «капитан», как я потом узнал, действительно оказался янки) Шмидт узнал позже – когда меня действительно представили к медали за сей «подвиг».

Капитан сообщил, что мои фиктивные документы готовы – осталось лишь немного подработать «легенду», – а переброска в тыл к русским намечена через два дня. Из канцелярии я направился в секретный отдел, «святая святых», спецподразделения Скорцени, где в усиленно охраняемом бункере за толстыми стальными дверями изготовляли различные документы, справки, штампы и печати – все, чем снабжали забрасываемых в тыл противника диверсантов. Там я тепло поздоровался с Цейко, пообещав рассказать ему вечерком о свидании с сыном. Он, в свою очередь, разложил передо мной «подкорректированные» бумаги подполковника Смерша Коваленко, только уже с моими фотографиями.