Визит в абвер - Александр Сердюк Страница 22

Ничего не подозревая, радист Ганс Деффер проследовал во вторую палатку. Он ожидал встретить там гауптмана Шустера, но, когда вошел, его ноги точно одеревенели. Вместо гауптмана перед ним сидели два советских офицера. Внезапный испуг частой дрожью осыпал все тело. Как же такое могло случиться? Откуда здесь эти люди? И кто они на самом деле? Способность трезво мыслить, утраченная в момент испуга, возвращалась постепенно. Был момент, когда ефрейтора даже осенила надежда. Ведь он имел дело с разведкой, а в разведке все бывает. Подобные превращения тоже. Почему бы не переодеться и гауптману? Для собственной безопасности. И, подумав об этом, ефрейтор сделал несколько шагов, остановился, прищелкнув каблуками, и бросил два пальца к виску:

— Господин гауптман, — произнес он с сильной хрипотцой в голосе, — ефрейтор Ганс Деффер из штаба армий генерал-полковника Эккеса прибыл в ваше распоряжение.

— В мое? — с чувством неподдельного удивления спросил Борцов на немецком.

— Так точно, господин гауптман! — с еще большей убедительностью произнес радист.

— Вы лично знакомы с гауптманом? Видели его в лицо? — продолжал Борцов.

— Никак нет! Но по приказу шефа абверкоманды я следовал в его распоряжение, — уточнил Деффер. И тут по его лицу скользнула тень сомнения.

Борцов поднялся с табуретки и, внимательно осмотрев посланца своего бывшего «шефа», спокойно спросил:

— А разве не догадываетесь, к кому прибыли? Не видите, что за офицеры перед вами?

— Вроде советские, — предположил Деффер несмело. — Но это же только форма…

Тут он запнулся, очевидно, поймав себя на мысли, что в данном случае все не так, как он посчитал.

— Не только форма… И содержание, — Борцов впервые улыбнулся. — Так-то, господин ефрейтор… А гауптман Шустер нас самих интересует. Ищем вот с капитаном, да никак не нападем на его след. Не поможете ли?

Деффер на время потерял дар речи. В состоянии полной растерянности он разводил руками и качал головой.

— Да, да, наша форма, — подчеркнуто серьезно повторил Борцов, — полностью соответствует содержанию. Клянусь честью советского офицера. Так что, приходите в чувство и правдиво отвечайте на мои вопросы. С каким заданием забросил вас абвер?

— Я — радист… Я только радист…

— Но вы же не гастролер. Не сами по себе… Кому-то же здесь нужны… На кого собирались работать?

— Да я не собирался. Меня вызвали и приказали.

— Что вам приказали?

— Лететь в ваш тыл.

— К кому? Рассказывайте, да посмелее. Не тянуть же вас за язык.

— Я направлен в распоряжение господина Шустера. Он где-то здесь, командует отрядом разведчиков.

— Каких там разведчиков!… Шпионов да диверсантов. Предъявите выданные вам документы.

— Они на имя младшего сержанта Красной армии. Липовые, конечно… Мои же служебные обязанности указаны в специальном письме, которое находится у курьера.

— Это письмо уже у меня, товарищ подполковник, — сказал сержант Корнеев. — Конверт с пометкой майора Баркеля «Вручить лично».

— Будем считать, что вы так и поступили, — сказал Борцов, принимая конверт. Уголки его губ тронула короткая усмешка.

Подполковник надорвал конверт, вынул из него сложенный пополам лист нелинованной бумаги и стал молча читать.

«Уважаемый господин гауптман!

Прошло более двух месяцев, как Вы отправились в части переднего края с тем, чтобы в подходящий момент оказаться за спиной у русских. Ныне в далеком и враждебном нам тылу Вы ведете нелегкую, полную непредвиденных опасностей борьбу. Стоит ли говорить о том, как этот поступок возвышает Вас в глазах Ваших начальников и друзей. Уже одна Ваша готовность к тяжелым испытаниям, если хотите — к самопожертвованию во имя нашей грядущей победы — есть не что иное, как подвиг. Однако мы уверены, что самые блестящие Ваши успехи еще впереди.

Как лицо, особо заинтересованное в осуществлении Вашей миссии, более того — ответственное за ее результаты, я нахожу уместным лишний раз выразить свою уверенность в том, что через все испытания на добровольно избранным пути Вы пронесете солдатское мужество, верность своему долгу и неизменную любовь к фюреру.

Все мы здесь ежеминутно будем помнить о Вас, господин гауптман, и с истинным усердием молить Бога, чтобы он послал вам только удачу. Что же касается моей личной привязанности к Вам, то ее не ослабят ни расстояние, ни разделяющая нас фронтовая линия. Ее уже сегодня пересечет самолет с людьми, которые должны быть Вам хорошо известны. Кроме настоящего письма Вам доставят деньги — сто тысяч рублей — для оплаты услуг сотрудничающих с нами русских.

По возможности немедленно информируйте меня о том, какие меры принимаете для создания в глубоком подполье сети резидентур и опорных пунктов. Нашему командованию срочно нужны свежие, достоверные сведения о противнике. Их сбор необходимо вести уже сейчас, до завершения перебазирования в район северо-западнее Минска. Точные координаты своего нахождения сообщите немедленно.

В ваше полное распоряжение направляю радиста Ганса Деффера. Он — ас эфира.

Желаю успеха.

Хайль Гитлер!

Искренне Ваш "Профессор"».

— Подписал лично Баркель, — объявил вслух Борцов, признавший почерк начальника абверкоманды.

Радист наконец-то вспомнил о посылке, зажатой подмышками. Поскольку лично для него самая трудная часть встречи, как он понял, была позади, ефрейтор позволил себе несколько расслабиться.

— Господин подполковник, — обратился он уже без прежней скованности, — тут еще и передача для гауптмана. Кое-что из съестного, да и для настроения, — ефрейтор, сделав над собой некоторое усилие, изобразил на лице подобие улыбки.

— Будем считать, что посылка до адресата не дошла, — сказал подполковник. — Советую вам вручить ее лесным зверюшкам…

— А как поступите с рацией?

— На рации будете работать, — ответил подполковник без тени сомнения, удостоив Деффера продолжительного взгляда.

В этот самый момент совсем рядом с палаткой раскатисто прозвучало опаринское «Хальт!». Вслед за окриком полоснула автоматная очередь. Поняв, что могло произойти, ни слова не говоря, Корнеев вылетел из палатки. Радист побледнел, догадавшись, что и этот окрик, и выстрелы имеют прямое отношение к его напарнику.

— Ваш спутник решил немного побегать, — сказал Борцов, обращаясь к радисту. — Надеюсь, вы не совершите такой глупости? Будет благоразумнее посетить нашу кухню, а то вы вон какой худющий, кожа да кости…