Пуля калибра 7,92 - Сергей Михеенков Страница 21

Протяжённость фронта, занятого взводом, не превышала ста метров. Такая плотность удивила бойцов и обрадовала – меньше копать! Чтобы не толкаться попусту, Воронцов одно отделение тут же отправил в лес. В лесу, позади роты, устраивались артиллеристы. Прибыли они, как видно, ещё вечером. Расчёты успели закопать свои «сорокапятки». Теперь сводили березняк, валили деревья, расчищали секторы. Воронцов обратил внимание на то, что все орудия в противотанковых расчётах были новые, улучшенной конструкции, с удлинёнными стволами, с приземистыми наклонными щитами.

Артиллеристы – народ ушлый. Тут же припрягли пехоту, увидев, что те появились с пилами и топорами, явно озабоченные, где бы найти подходящий материал для перекрытий и укрепления траншеи и ходов сообщения. Отвели им делянку, предупредив между прочим, что пеньки нужно оставлять покороче, чтобы издали нельзя было понять, что лес здесь сведён.

– Поживей, поживей, – торопил Воронцов бойцов. – А то сейчас набегут из других взводов, за жердями придётся за полкилометра ходить.

Воронцов расчехлил свою лопату и принялся отбрасывать землю. Рядом работал миномётный расчёт Сороковетова. Левее, в глубине, шагах в тридцати от траншеи, окапывался расчёт «максима». Барышев, Грачевский и Усов бегом таскали куски дёрна, вырезанные ровными прямоугольниками, тут же выкладывали ими бруствер. Получалось так, как он и приказывал: надёжно, ладно, а главное, такой бруствер хорошо маскировал окопы.

Штрафники работали молча. Азартно хакали, рубя берёзовые коренья, выгребали песчаную землю касками, прихлопывали отвалы, формируя бруствер. Отрыли ячейки и тут же начали соединять их сплошным ходом сообщения. Земляные работы не угнетали штрафников. Наоборот, привыкшие к тому, что воевать им приходилось в основном в поле и уповать лишь на случайную воронку или рытвину, они теперь охотно закапывались в землю. Ячейки обрезали по всем правилам и благодарили судьбу за то, что ближайший бой, видимо, примут здесь, в обороне. Хотя старики, пережившие уже не один переменный состав, мало в это верили. Но помалкивали, словно боялись спугнуть возможное: готовится что-то небывалое и непонятное, так что, может, и правда самое страшное время удастся пережить в окопах.

Когда рассвело, южнее, за полем и лесом, загремело, завыло. Спустя полчаса туда на большой высоте прошли несколько косяков бомбардировщиков. Их сопровождали истребители. Старшина уже доставил горячую кашу, и штрафники, поотделённо, взвод за взводом, наполнили свои котелки густой наваристой кашей, хорошенько заправленной американской тушёнкой. Чуть погодя самолёты потянули назад. Они возвращались тем же маршрутом, но летели теперь не так организованно. Некоторые отстали и, опасаясь истребителей, тянули низко над землёй.

– Сейчас, если налетят, трёпки им дадут…

– Тут уже наша территория.

– Небо фронтом не делится. Там, брат, везде передовая.

– Растянулись… Это – плохо.

– Вот, помню, в сорок первом под Барановичами…

Народ во взводе, как и во всей роте, подобрался разный. Некоторые ещё и пороху не нюхали и немцев видели только издали, да и то одни каски над бруствером. Другие уже успели повоевать и повидать всякого. Человек десять воевали с сорок первого. Самые опытные солдаты, расчётливые в любом деле, они и в обороне отличались своей основательностью и сноровкой. Ничего им не надо подсказывать. Если приказано закапываться в полный профиль, то ячейка будет отрыта ни мельче ни глубже, а до подбородка. Гранат не боялись. Ни своих, ни чужих. Неисправности оружия во время боя у них, как правило, не возникало. Винтовки всегда вычищены, смазаны. А если и случалась какая заминка, тут же, без лишней суеты и паники, быстро её устраняли и продолжали вести бой.

Численко, стоявший рядом, толкнул наводчика Емельянова:

– А ну-ка, передай по цепи: по окопам! Не хрен пялиться! Трофейные сигареты оттуда не посыплются!

Взвод тут же притих в траншее. Штрафники крутили головами, пытаясь понять, почему поступили такая команда. Некоторые торопливо проверяли оружие. Но бывалые солдаты уже поняли, что сейчас будет и чего следует опасаться.

Основной косяк бомбардировщиков уже скрылся за лесом. Летели они на большой высоте. Следом, выныривая из-за деревьев и ревя моторами, тянули отставшие. Это были бомбардировщики дальнего действия Ил-4. Они поблёскивали решётчатыми плексигласовыми носами, медленно проносили над позициями штрафников и артиллеристов свои мощные тела, только что освобождённые от тяжкого многотонного груза.

– Скоростёнка-то вроде слабая, – рассуждали бойцы.

– Не разогнался ишшо…

– Сколько ж ему для разгона надо?

– Ты, Филат, на своём комбайне быстрее, видать, ездил?

– Быстрее! – отозвался Филат.

И бойцы засмеялись.

– Зубоскалы. Подбитый он, вот и тянет кой-как.

– Не дымит. Значит, не горит.

– Мало что не дымит…

В небо посматривали с тревогой. И не напрасно.

– А вот и они.

– Летят, сволочи…

Четыре точки появились над полем. Летели они с запада, быстро сближаясь с вереницей растянувшихся бомбардировщиков. Немного правее появились ещё две. Все они держались одного маршрута и цель у них, по всему видать, была одна.

По ту сторону дороги, на опушке, стояла замаскированная зенитная установка. Там послышались отрывистые команды. Зенитчики тут же разбросали маскировку и развернули стволы в сторону приближающихся самолётов.

– Где ж наши?

– Что ж наших-то нет?

– Как всегда, без прикрытия…

– Да, это – как пехоте без артиллерийской поддержки с танками драться.

Бортовые пулемёты «илов» открыли огонь ещё издали, пытаясь держать истребителей на расстоянии, расстроить их атаку на исходных. Но четвёрка «мессершмиттов», сделав маневр, распалась на пары. Одна тут же кинулась на крайний Ил. Другая на зенитную установку. Истребители действовали уверенно и даже нагло, как на своей территории. Горючее, видать, заканчивалось. Добыча ускользала. Наступил час последней атаки.

– Филат! Стреляй! – заматерились в траншее, торопя бронебойщика Полозова.

Филат тем временем взгромоздил своё ружьё на жердину, перекинутую поперёк траншеи, и тщательно выцеливал один из самолётов пары, которая атаковала ближний Ил.

– Ванька! Ты что, сук-кин сын! А ещё второй номер! – зло закричал Филат, не отрывая щеки от ружейного приклада. – Стань сзади! Подопри! Намертво!

Щуплый боец тут же выскочил из ячейки и обхватил Филата сзади за пояс, упершись в днище траншеи. Выстрелы ПТРС ^[6] Полозова слились с длинной, неторопливой очередью зенитки. Пять гильз, обмётанных сизой пороховой гарью, со звоном вылетели на бруствер, закувыркались по дну траншеи. Очередь Филата оказалась такой интенсивной, а отдача настолько сильной, что оба бронебоя после пятого выстрела повалились в окоп.