Испытание войной - выдержал ли его Сталин? - Борис Шапталов Страница 21

Сама же идея концентрации больших пехотных и артиллерийских масс на узких участках была не новой. Так воевала не только германская армия в 1914 г., но и Наполеон. Другое дело, что Наполеону не приходилось решать проблему стремительного продвижения – тогда противоборствующие стороны выясняли силы в одном генеральном сражении. Кампания 1914 г. остро поставила проблему темпа: темпа мобилизации, темпа продвижения наступающих войск, пока противник не собрал силы. Но уже в 1915 году темп опять потерял значимость для победоносного ведения войны.

Триандафилов справедливо констатировал: «Успех в современной операции достигается медленно, только в результате огромных усилий, повторных атак». А это гарантированные большие потери. Как избежать кровавой тягомотины?

«Только выход на открытый фланг противника с большой массой артиллерии может сулить быстрый успех, и то через 2–3 часа перед наступающим образуется новый фронт за счет выдвинутых из глубины войск второго и последующих эшелонов и перебрасываемых резервов. Окончательная развязка может быть достигнута только тогда, когда исчерпаны все силы противника, введены в дело все его резервы». Но это все та же борьба на истощение.

Триандафилов сделал следующий вывод: «Только в результате увеличения средств подавления, введения в дело большого количества танков, проведения широкой моторизации войск темп развития операции может подняться до уровня 1914 г.».

Мысль ценная, но что это за темпы? О них Триандафилов писал подробно:

«…в 1914 г. суточное продвижение с боями в немецких армиях при боях с достаточно сильным противником доходило до 5–6 км… В 1915 г. наступление Макензена на русском фронте (Горлица) в дни с боями давало не более 2–4 км. Во время мартовского наступления немцев в 1918 г., в крупнейшем сражении мировой войны (по количеству введенных в дело войск), среднее суточное продвижение не превышало 3,5–5 км. Тенденция дальнейшего развития автоматического вооружения, трудности маневра с артиллерией на поле сражения и т. п. ставят большие препятствия к увеличению этой нормы и в будущем».

Тухачевский смотрел дальше и глубже, но для этого надо было быть «авантюристом». Другие теоретики не додумались до танковых армий в то время в силу практичности своего ума. Триандафилов отмечал: «Танки по своим свойствам могут работать непрерывно не более двух суток, после чего требуется отдых на два дня для просмотра механизмов. Поэтому если танки нужны не для одного прорыва, а для участия во всей операции, то распределение танковых батальонов и порядок подтягивания их к фронту должны обеспечить смену танковых батальонов 1-го эшелона через каждые двое суток».

Кто же предполагал, что развитие техники быстро увеличит сроки эксплуатации танков? А Тухачевский предвидел.

Есть ответ у Триандафилова и на вину, вменяемую Тухачевскому: зачем ему нужно было много танков и прочей техники?

«При современной протяженности фронтов миллионных армий и устойчивости обороны нельзя добиться взлома этих фронтов прорывами на узком участке… Удар на узком участке, хотя и проведенный на всю глубину оперативного фронта, задевает очень незначительную часть неприятельских сил. Остаются не задетыми как те силы, которые расположены на всем остальном огромном фронте, так и многочисленные резервы, находящиеся в ближайшем и глубоком тылу. Эти силы успевают не только образовать вокруг прорвавшихся войск наступающего новый фронт, но и организовать против них контрудар… Для того чтобы лишить противника возможности широкого маневра резервами, необходимо, чтобы первый удар задел не менее 1/2, минимум 1/3 неприятельских сил, занимающих данный фронт. Для этого фронт атаки должен быть настолько широким, чтобы образовавшийся в результате ее прорыв для своей ликвидации потребовал силы, равной еще одной трети или второй половины его войск… В будущем нельзя рассчитывать, что одной ударной армией можно будет добиться успеха, скажем, на Галицийском или Белорусском участке… Одна ударная армия может решительно атаковать только на участке 25–30 км. Это по отношению к 400 км фронта – буквально булавочный укол… Между тем ряд последовательных операций, рассчитанных на большую глубину, требует, чтобы в первой же (исходной) операции противостоящим войскам было нанесено такое поражение, которое развязало бы руки наступающему по отношению к остальному фронту противника. Отсюда большое значение комбинаций ударов по скрещивающимся направлениям, с тем чтобы захватить эту часть неприятельских войск в клещи, окружить, пленить, уничтожить».

Сразу вспоминаются известное предложение К.К. Рокоссовского при обсуждении операции «Багратион» наносить в Белоруссии одновременно два главных удара в полосе его фронта и полемика вокруг этого предложения. Похоже, Рокоссовский Триандафилова читал…

Итак, одной-двух ударных армий будет мало. Нужно несколько, способных наступать широким фронтом, для чего необходимо располагать большим количеством танков, артиллерии и прочей техники. И озаботиться этой задачей, естественно, надо в мирное время, чтобы не раскачиваться с началом войны год-полтора.

Триандафилов написал, а Тухачевский реализовал рекомендации на деле. И разве они оказались не правы? В этом суть блицкрига: «воевать» в мирное время, а с началом реальной войны лишь добить проспавшего момент противника.

Когда СССР вступил в войну, мы знаем, – 22 июня 1941 г. Тухачевский такими точными сведениями не располагал. Он знал только, что мировая схватка начнется скоро. Война для Советского Союза могла начаться и в августе – сентябре 1939 г., причем с Германией и Японией одновременно. С чем бы встретила противника Красная Армия? Даже с учетом событий 1937–1938 гг. технически РККА была подготовлена лучше германской и японской армий, вместе взятых. В 1939 г. страна могла достойно воевать на два фронта. И в этом немалая заслуга Тухачевского.

Тухачевский исходил из того соображения, что лучше пожертвовать жизненным уровнем населения в предвоенные годы, чем многочисленными жизнями в военные. Лучше хорошо подготовиться к войне заранее, чем наверстывать упущенное во время войны, как это произошло с царской империей в Первую мировую.

Однако столь желаемая война малой кровью, о которой в России читали, слышали, но почти не знали в своей истории, не получилась и на этот раз. То, чего хотел избежать Тухачевский, – гибели почти тридцати миллионов человек, – не вышло, опять «из-за неготовности». Причем фокус был в том, что в плане вооружений все шло в соответствии с замыслом Тухачевского. Наконец-то армия получала оружие в надлежащем количестве и вполне хорошего качества. Но летом 1941-го накопленные горы оружия «не выстрелили». Колоссальные затраты, огромные усилия народа пошли прахом. Причины такой странности будут рассмотрены ниже. Но само направление мысли было верным, и вектор строительства вооруженных сил отвечал характеру будущей войны. Ну а то, что у Тухачевского в его деятельности было много изъянов, так если б его смогли перенести на машине времени в 1945 г. и дали ознакомиться с реалиями, а потом возвратили назад, то, несомненно, он внес бы необходимые коррективы и стал бы столь же умным, как мы сегодня. Но это называется: быть крепким задним умом, а речь идет о типе мышления, и у Тухачевского он был вполне адекватен грядущим событиям.