По законам ненависти - Александр Марков Страница 21

В Министерстве обороны на Сергея посмотрели круглыми глазами и замахали руками, едва он заговорил о том, что хочет получить «жёлтый папирус», разрешающий съёмки в Косово. Разве что у виска пальцем не покрутили. Фразу, которой ему отказывали в разрешении, можно было перевести примерно так: «Мы не хотим стать вашими убийцами».

Комов чуть расстроился, понимая, что разрешения он никогда не добудет. Ну что ж, придётся на свой страх и риск добираться до пропускного пункта на автономную территорию, а там – либо идти пешком, точно контрабандисты, либо повезёт, и их пропустят без специального разрешения. В любом случае, он хотя бы постарается проникнуть в Косово и потом, когда будут звонить из Москвы, требуя сюжет, сможет честно сказать, что их на автономную территорию не пустили.

Иностранным агентствам было проще. Албанцы встречали их с распростёртыми объятиями. Тональность репортажей западников на протяжении последних лет была одна и та же. Сейчас она выражалось так: «Сербы – плохие, албанцы – хорошие», чуть раньше звучала немного иначе: «Сербы – плохие, боснийцы – хорошие». Никогда в этих сюжетах, что бы ни случилось, сербам не стать «хорошими». Сколько бы их не поубивало во время бомбёжек, для западных компаний они всё равно останутся «плохими».

Такое же мнение сложится у жителей Лондона, Мадрида, Вашингтона, а значит – они одобрят натовские бомбёжки. Никто ведь из обывателей не поедет в Белград или Приштину, чтобы выяснить: правду ему говорят с экрана телевизора и в газетных статьях или лапшу на уши вешают. К тому же, чтобы закрепить успех, за дело примутся киностудии. И то – информационные сюжеты скоро забудутся, с телеэкранов начнут рассказывать о других событиях: о леденящих кровь убийствах, наводнениях и политических заговорах, но кассеты с фильмами будут продаваться и через десять лет после того, как всё закончится, напоминая всем, кто выступал на стороне «добра», а кто – «зла».

В сюжетах, что делались для российского телевидения, сербы были «хорошими», а те, кто им противостоял, – «плохими». Это и называется информационной войной. Выигрывает её тот, у кого больше аудитория. Албанцы это превосходно знают, так что русских журналистов они встретят как своих врагов.

Первые страхи от пребывания в зоне боевых действий у Сергея давно прошли, и он перестал держать дверь в машине открытой на тот случай, если появится натовский самолёт. Но такое Комов мог себе позволить в Сербии, а вот когда они миновали административную границу с Косово, словно что-то в воздухе изменилось и запахло бедой. Ощущение это было очень противным, гнетущим, как будто знаешь, что где-то поблизости есть минное поле и ты можешь в любой миг на него забрести.

На обочине дороги, чуть завалившись носом в кювет, стоял сгоревший автобус. От него остался только металлический каркас, а всё остальное – краску, обшивку кресел и салона, пластик, в котором крепились измерительные приборы, слизнул огонь. Автобус казался таким же хрупким, как скелет, подойди к нему, тронь – и он начнёт осыпаться пеплом.

Автобус наверняка вёз сербских беженцев, но албанцы такие автобусы не пропускали – если видели, что поблизости нет солдат югославской армии, преграждали им дорогу живым щитом. Водителю сгоревшей машины надо было не останавливаться, таранить этот живой щит, сбивать его, как кегли в боулинге, ведь на этой территории цивилизованные законы давно не действовали, а он почему-то решил им следовать…