Морпехи - Натаниэль Фик Страница 20

Когда в тот день после полудня рота «Браво» поднялась на парадную палубу, я вышел из кабинета, хотел посмотреть на солдат. Я надеялся хоть мельком взглянуть на свой взвод, но увидел лишь два ряда солдат, одетых в зеленую пыльную форму. Лейтенант с маскировочной раскраской на лице отделился от основной массы и пошел ко мне. Он остановился у бронежилетов, обильно украшенных дымовыми гранатами, тепловыми ловушками, ножами и фляжками. Его рюкзак был настолько большим, что его было видно, даже когда лейтенант стоял лицом ко мне; над его головой качалась штыревая антенна.

— Ты, должно быть, новый командир взвода оружия, — сказал он, как будто собираясь арестовать какого-то парня, стоящего прямо за мной. И продолжал говорить, не давая мне никакой возможности ответить: — Я Патрик Инглиш, командир первого взвода. Заходи в кабинет. Мне надо оттарабанить снаряжение.

В кабинете рюкзак Патрика с глухим стуком упал на пол, он снял с себя разгрузочный жилет. Под ним вся форма была насквозь пропитана потом.

— Извини. Я не хотел показаться грубым. — Он протянул руку. — Добро пожаловать в роту «Браво».

Патрик открыл бутылку воды и сел за одну из парт. Он учился в колледже Святого Креста и до ТТТПО работал в Манхэттене в офисе окружного прокурора, был коротко острижен, с острыми чертами лица. Патрик был из Нью-Йорка.

Казалось, мы должны говорить о работе, но я еще не мог сформулировать нужные вопросы.

— Есть какие-нибудь запланированные события? — спросил я, пытаясь настроить голос на непринужденный тон.

Он ответил, что рота посвятит следующие четыре месяца отработке стандартных пехотных навыков, таких, как стрельба и патрулирование. Затем, в феврале, батальон будет присоединен к Пятнадцатой экспедиционной части морской пехоты, способной проводить специальные операции (СПСО) в качестве наземной боевой части. О существовании экспедиционного отряда МП СПСО я знал с занятий в ШОСП — корабельная оперативная группа, состоящая из двух тысяч морских пехотинцев, образующих пехотный батальон и вертолетную эскадрилью. Один из таких батальонов стоит наготове на западном берегу, а другой — на восточном. Мы будем оттачивать свои навыки экспедиционного отряда МП в течение полугода, отрабатывая, по большей части, нападение с лодок. Затем, в августе 2001 года, Пятнадцатая экспедиционная часть морской пехоты отбудет из Сан-Диего на шесть месяцев для учений с иностранными вооруженными силами и отработки действий в кризисных обстоятельствах в качестве службы быстрого реагирования.

Через каждые несколько минут морские пехотинцы подходили к Патрику, чтобы уточнить у него данные об оружии взвода, статусе недостающей боевой техники или спросить, все ли в порядке с документами на присвоение звания и все такое. Он добродушно подтрунивал надо мной и давал указания, не делая никакой паузы. Я был удивлен, узнав, что он находился в 1/1 только два месяца.

Описывая батальон и его ключевые личности, он говорил быстро и начинал с того, что я больше всего хотел услышать: «Капитан Уитмер — чертовски крепкий орешек, он лучший командир в батальоне». Потом он рассказал мне, что «мы с чуваками собираемся недалеко от Сан Хуан Капистрано каждый четверг, чтобы выпить кружку пива и съесть лепешку тако». Я знал об этой достойной почитания традиции: в каждой воинской части есть неформальная Ассоциация защиты лейтенантов. «Некоторым партам, — Патрик сказал мне по секрету, со слов командиров другого взвода, — приходится давить на других, так как у них слабые заместители командира взвода. У мета нет такой проблемы, и у тебя ее тоже не будет».

Каждый молодой лейтенант помнит встречу с заместителем командира своего взвода. Отношения между новоиспеченным офицером и его сообразительным вторым по положению чином почти так же значимы, как взаимоотношения со всем учебным лагерем. Мы все еще разговаривали с Патриком, когда штаб-сержант морской пехоты Кит вошел в офис. Первое, что я заметил в нем, это уши — они торчали, как плавники у рыбы, а короткая стрижка делала их еще более заметными. Второе, что я отметил для себя, — его незаурядное имя. Я не стал острить по этому поводу — он, наверное, и так уже много чего наслушался. Наше общение началось со следующего:

— Сэр, вы сидите на моем стуле. — Он настоял на том, чтобы мы сходили за кофе, прежде чем поговорить о тактике и плане боевой подготовки взвода: — У нас традиция: кофе покупают офицеры.

По дороге в столовку мы успели обменяться основными биографическими сведениями.

Штаб-сержант морской пехоты вырос в угольной стране — западной Виргинии. На его генеалогическом древе было много морских пехотинцев, так что ему судьбой было уготовано служить в данном роде войск, и это не считая имени. Его дедушка служил в морской пехоте, он принимал участие в кровопролитных операциях в Бугенвилле, на Иводзиме и Окинаве. Брат его дедушки был убит в заливе Лейт, там же воевал и мой дедушка. Кит уже десять лет служил в пехоте. До этого он с ружьем в руках выслеживал оленей. В последний год он работал в качестве наводчика-оператора, специалиста по вооружению в батальоне, и был детально осведомлен об оружии, которое использует пехота той или иной страны мира.

— Ну, — спросил я, — как ты думаешь, «М-16» лучше по сравнению с другими автоматами?

Львиная доля морских пехотинцев использует «М-16»-е. Наш род войск воспитывает в морских пехотинцах ревностную, почти чрезмерную привязанность к этому виду оружия.

— Я не знаю, какой долбо… придумал «М-16». Не очень приятно, когда у тебя во время перестрелки в руках находится шизоидное оружие.

Я заплатил за наш кофе, потом мы заглянули в киоск. Кит вытащил из кармана железную баночку копенгагенского табака, зажав ее между большим и указательным пальцем. Засунув табак под нижнюю губу, протянул баночку мне:

. — Возьмете, сэр?

— Нет, спасибо.

— Я не буду использовать это против вас. — Фраза звучала так, как будто он делает мне большое одолжение. — По крайней мере, вы пьете кофе. Ваш знаменитый предшественник даже этого не делал. Он был ублюдком. — Уйдя в свои мысли, Кит замолчал, затем встряхнул головой. — Дорога в ад вымощена белыми костями вторых лейтенантов, которые не прислушивались к мнению штабных военнослужащих сержантского состава. А тому, который был до него, прострелили очко прямо на стрельбище. Так что тебе вроде и не на кого равняться.

Мы пили кофе маленькими глотками, и я попросил его рассказать о взводе, ожидая услышать продолжение саркастического монолога, но он вдруг стал очень серьезным. Вместо того чтобы рассказывать о достижениях и недостатках в обучении, он уделил особое внимание личности каждого солдата, его семье и интересах.

— Вам нужно, ну, по-настоящему заботиться о них, сэр. Если морские пехотинцы вам доверяют, то они по вашему приказу смогут даже выбить Сатану с его трона одним ударом мяча. Вы должны сделать так, чтобы морские пехотинцы хотели делать свою работу хорошо.

Я сидел молча, мне нравились его описания, и я готов был слушать его, пока ему самому не надоест рассказывать. Наверное, он это почувствовал, остановился, окинул меня своим взглядом и прямо спросил, как я вижу свое командование взводом. Я не думал, что мне устроят тестирование командирских навыков, капитан Уитмер мне таких вопросов не задавал. Я задумался на секунду и сказал ему, что не собираюсь действовать, как новый шериф в городе, менять правила прежде, чем разберусь в ситуации. Я сказал ему, что намерен дать людям возможность сомневаться и затем прижму их к стенке, если они будут думать, что могут командовать за меня. Пытаясь не использовать слов капитана Новака, я пытался пообещать ему компетентность, отвагу, постоянство и сочувствие.