Цхинвали в огне - Сергей Стукало Страница 2

Задача перед Сан Санычем стояла простая до изумления: поехать, разобраться и привести все связные безобразия в должный порядок. Естественно, после этого следовало доложить начальству об устранении обнаруженных безобразий. На предмет последующего "разбора полётов". А как иначе? Впрочем, всякая более-менее поддающаяся осмыслению задача в любой армии сводится именно к этой незатейливой, как мычание, схеме.

Пару часов назад, проехав всегда пыльный Каспи, а затем родину Сталина – Гори, Сан Саныч успел разрешить проблемы с юстировкой и поляризацией антенн трёх, размещавшихся на окраинах этих городов, промежуточных релеек. Экипажи их были обучены из рук вон плохо, допускали нелепые, вызывавшие оторопь эксплуатационные ошибки. В итоге связь с находящимися в зоне конфликта войсками хоть и функционировала, но была крайне неустойчивой.

Офицер вспомнил начальников уже проверенных им станций и вполголоса выругался:

– Суки! – и мысленно продолжил свою тираду: "Люди в добром десятке горячих точек каждый день гибнут, а сидящим во власти идиотам лень мозгами и сросшимся с ними седалищем пошевелить. Воистину, дурак при высокой должности – опаснее диверсанта!"

Себя Сан Саныч дураком не считал и, как и многие его коллеги, прекрасно осознавал – к какому бесславному финалу ведёт свою страну её недавно обретённый президент. Инертность и непрофессионализм высокого начальства, и безынициативность рядовых исполнителей раздражали Сан Саныча всё больше и больше.

"Брошу всё к чертям и уеду в отпуск!" – решил он и, прикрыв глаза, откинулся на спинку сиденья. Приближалось лето. Последний раз в летнем отпуске майор Шевчук был девять лет назад – молодым только что выпустившимся из училища лейтенантом.

– Да, товарищ майор! – не расслышал солдат.

– Не отвлекайся, Саша, – отозвался офицер, – это я не тебе!

– А-а-а… – так и не понял его уже начавший уставать от монотонности многочасового пути водитель. Водителю хотелось отвлечься. Пусть даже на пустой, ни к чему не обязывающий разговор. – Надо в радиатор воды долить, – заметил он.

– Останавливайся и доливай! – на секунду открыв глаза, разрешил майор. – Заодно выйдем, разомнёмся, – но тут же спохватился. – Хотя подожди! Не будем торопиться – через час будет Цхинвали, а минут через пять-десять – последняя релейка. Там и дольёшь. Только посматривай: как бы не прозевать – по карте она будет вправо от дороги!

– Не прозеваем! – заверил водитель, и тут же, коротко выругавшись, бросил УАЗик вправо.

Машину развернуло боком и снесло на обочину.

Выскочивший из-за поворота доверху нагруженный мебелью "Урал", чудом избежав столкновения, застыл в облаке поднятой им пыли.

– Уф! Достали е…ные беженцы! – с облегчением перевел дух офицер и отпустил рефлекторно сжатый поручень. – Гонят, как на пожар! Совсем ополоумели!

– Это не беженцы, товарищ майор – менты грузинские. Осетинское добро по домам прут, – отозвался разом вспотевший водитель. – Мне на последней точке ребята рассказывали… У "грызунов" ментяры меняются по вахтовому методу, а как срок вахты заканчивается, начинают по осетинским сёлам дома побогаче присматривать. Хозяев того – к ногтю, а весь их скарб – на машину, и вперёд! Говорят, военные трофеи… Вояки!

– В самом деле, местным беженцам в Грузии ловить нечего… – вздохнул офицер. – Ты ж гляди, как кузов набили! Мародёры, мать их… И ни хрена не поделаешь: приказ – в конфликты не вступать, на провокации не поддаваться...

Из кабины затормозившего "Урала" вылез молочно-бледный черноволосый старлей в милицейской форме. Он тяжело спрыгнул с подножки, многозначительно передвинул пистолетную кобуру на объёмистый живот и двинулся к УАЗику. Одутловатое лицо давно не брившегося милиционера горело предвкушением расправы. Рассмотрев через бликующее лобовое стекло майорские погоны Сан Саныча, он разочарованно махнул рукой, сплюнул и развернулся обратно.

– Ссат, паразиты! – заметил водитель. – Знают, что рыло в пуху. Похоже, правду говорят, что их из уголовников понабрали… На военные номера – ноль внимания! Настоящий грузинский мент к военной машине впустую ходить не станет – поленится.

– Может поленится, а может и нет. Местные менты все поголовно знают, что нас перед дальними выездами заставляют оружие сдавать, вот и наглеют… – не согласился майор, мысленно отметив, что "политкорректность по-русски" уже несколько веков другою не была. – Кстати, Саша, из той же оперы: слышал – с тбилисского телеграфа нам уже третий месяц по пять раз на дню шлют "грозные" требования передать им копии последних приказов и оперативных сводок? – Новоявленных гамсахурдиевских особистов работа… Борзость несусветная, но в первый раз они дежурную смену перепугали до полусмерти… Заявили, что имеют пофамильный список всех наших телеграфисток и знают их домашние адреса и назавтра, если те не выполнят их требования, вырежут целыми семьями.

– А Москва куда смотрит? – поинтересовался водитель.

Сан Саныч пожал плечами и сдвинул за спину пустую кобуру, мысленно отметив, что у грузинского старлея в его кобуре обретается отнюдь не носовой платок.

Судя по всему, водитель угадал ход его мыслей. Он сочувственно покосился на сидевшего рядом офицера, хмыкнул и завёл заглохший двигатель.

Тем временем тяжёлая машина с успевшими придти в себя в себя грузинами, набирая ход, прокатила мимо. Перед пассажирами УАЗика промелькнул тёмный запылённый борт с нанесёнными на нём тбилисскими номерами. Кузов "Урала" был буквально забит мебелью, какими-то тюками, коробками, свёрнутыми в рулоны коврами. Подпирали живописную кучу экспроприированного у осетин имущества дубовые остеклённые рамы. На рамах явственно различались следы их недавней установки – приставшие фрагменты штукатурки и оставшаяся от недавней побелки белоснежная кайма.

Майор и водитель, не сговариваясь, оглянулись, проводили взглядами задний борт "Урала". Борт украшало изображение знамени "свободной" Грузии – прямоугольное полотнище цвета кизиловых ягод с бело-черным квадратом в левом верхнем углу. Машину грузинских милиционеров несколько раз сильно тряхнуло на выбоинах, и, если бы не зацепленные за крючья грубые ворсистые верёвки, то укутанный в клетчатое одеяло телевизор и стоявшая рядом с ним компактная стиральная машинка вывалились бы на проезжую часть.

– "Эврика", товарищ майор... – проследив взгляд офицера, отметил водитель.

– Что, Саша?

– Машинка стиральная – "Эврика-3М". Полуавтомат… Родители такую перед самым моим призывом купили… Дорогая, но стирает хорошо. Дефицит. В Москву за ней ездили. Интересно, где осетины в блокированном Цхинвали такие машинки достают?

– Цхинвали, Саша, не всегда блокированным был. Думаю, они её в той же Москве добыли. Или во Владикавказе. Впрочем, где бы они её ни достали, – вздохнул офицер, – впрок оно не пошло… Который по счету большегруз с осетинским добром нам навстречу попался?

– Третий, товарищ майор!

– Третий… А я думал – беженцы…