Неизвестные лики войны. Между жизнью и смертью - Олег Казаринов Страница 17

Горе побеждённым! (Vae victis!)

Бренн, вождь галлов

Победителей не судят.

Екатерина Великая

У замечательного русского художника-баталиста В. Верещагина есть картина «Победители», воссоздающая последствия одного из боёв Русско-турецкой войны 1877 г. На полотне изображено поле, усеянное павшими русскими солдатами, и бродящие между ними турецкие мародёры, торжествующие, смеющиеся, режущие головы мертвецам.

В тот день гвардейские егеря генерала Гурко должны были перекрыть Софийское шоссе и сомкнуть блокаду Плевны около местечка Телеш. Первые атаки на открытой местности, плохо подготовленные артиллерией, закончились неудачей.

Позднее Телеш всё же был взят.

И тогда Верещагин своими глазами увидел сотни обезглавленных трупов русских солдат, попавших ранее в плен, добитых, изувеченных, ограбленных и раздетых турками. Приглядевшись к ним, художник заметил на телах следы пыток. Так появилась вторая картина — «Побеждённые».

Когда голова отрубается не у мёртвого тела с целью отчёта перед командованием, а горло перерезается у ещё живого пленника, то это уже не бухгалтерия, а преднамеренная жестокость. Казнь.

Можно представить, как это происходило на самом деле.

Пленные идут. Они на что-то надеются. Надеются уцелеть. Эта надежда превращает их в покорный скот, который гонят на бойню.

«Первым смерть принял обнажённый по пояс парень с русой чёлкой. Нож-тесак длиной сантиметров 40 в руках башибузука сделал плавное движение вокруг шеи солдата. Тот не издал ни стона. Было слышно только, как хрустят гортань и позвонки. И вот уже голова отделилась от туловища. Конец… Но вдруг бездыханное тело поднялось на локтях, и казалось, солдат сейчас встанет и снова пойдёт на врага. Но чуда не случилось.

К другому солдату, стоявшему на коленях, склоняется второй бородатый палач: „Где спрятано оружие?“ Солдат, закрывая горло одной рукой, другой махнул в сторону высотки. В его глазах горела надежда. А вдруг не убьют, вдруг оставят? Но нож мясника был безжалостен.

Двое, потом трое врагов пытаются уложить солдата на землю. Он кричит, закрывает лицо руками, чтобы не видеть, как рядом умирает его товарищ. „Руки прочь, салага!“ Здоровяк превращает солдата в мишень, бросая в него нож. Потом достаёт другой. Удар. Голубые глаза, в последний раз взмахнув юношескими ресницами, закрываются навсегда.

Башибузук вытирает окровавленный тесак о мундир убитого и развязывает ему руки. „Удавка пригодится для других. Нам их резать — не перерезать!“

Один из солдат, вырвавшись из рук убийцы, бежит к кустам. Выстрелы в спину обрывают бег русского парня. „Повезло — легко умер“.

Оставшихся в живых начинают допрашивать. Удар кулаком по лицу. Удар прикладом. Летят осколки черепной кости. На прикладе прилипли в крови рыжие волосы. „Руки! Руки назад!“ Ещё один удар прикладом. Крик солдата: „Люди добрые, помогите!“ Сколько безумного отчаяния. Уже не понимает, что никто помочь не может. Разум отказывается принимать происходящее. Несколько ударов ножом в спину, в шею. Всё кончено. „Следующий!“».

Это не «вольная фантазия» по картине Верещагина. Это пересказ видеозаписи, захваченной у чеченских боевиков.

Но разве подобное не происходило с русскими солдатами в 1877 году, под тем же Телешем, под Шипкой и Плевной? Или в Афганистане? Или в боях Красной Армии с басмачами? Или при «замирении» Кавказа, в стычках с горцами Шамиля?

Разве не резали головы пленным русским солдатам из армии Кутузова, Суворова, Румянцева? Может быть, тесаки турков и татар не «делали плавных движений вокруг шеи» связанных гренадеров Петра Первого под Азовом и стрельцов Голицына в Крымском походе?

Может быть, дружинников Мстислава Киевского монголы убивали не так страшно и совсем не больно? Разве не кричали дико: «Люди добрые, помогите!» на своих языках австрийские егеря, греческие повстанцы, болгарские ополченцы под ятаганами янычар?

И крестоносцы в захваченном Константинополе поступали именно так. Или гортань и позвонки турецких лучников хрустели как-то иначе?

И так же мусульмане обезглавливали мусульман, а христиане — христиан, католики — гугенотов, красные — белых, а белые — красных…

Достаточно один раз увидеть, как это бывает на войне, чтобы понять, что это было всегда, ибо это — лицо войны.

Каждое государство, каждый народ склонны свои жестокости преуменьшать, а чужие преувеличивать. Но нельзя говорить о жестокости какого-то отдельного народа. Говорят, что русские солдаты на такое не способны, а это всё другие — турки, японцы, поляки, американцы, чеченцы и пр. Хотя достаточно на миг представить иноземца, который бы искренне заявлял: «Да! Мы — настоящие палачи и садисты!», чтобы понять всю нелепость этого утверждения.

Примерьте на себя характер влюбчивого француза, хладнокровного англичанина или жизнерадостного итальянца. Вы почувствовали внутреннюю готовность пытать и убивать других людей? Нет? И не почувствуете.

Ведь и большинство немцев, представителей «самой цивилизованной нации», были шокированы, узнав правду о концлагерях. Не хотели знать правду, закрывали глаза, отказывались верить, что они «на такое способны».

И мы долгое время не хотели признавать расстрелы в Катынском лесу польских пленных офицеров.