Армагеддон в ретроспективе - Курт Воннегут Страница 15

Спасибо. Я сейчас стою перед вами, как ролевая модель — благодаря мэру Барту Петерсену, да вознаградит его Бог за то, что он предоставил мне такую возможность.

Это ведь чудесно — что может быть чудеснее, ума не приложу.

Подумайте вот о чем: всего за три года, во время Второй мировой войны, я прошел путь от рядового до капрала, а это звание в свое время имели и Наполеон, и Адольф Гитлер.

Я действительно Курт Воннегут-младший. Именно так и сейчас меня называют мои дети — сами уже, как и я, люди глубоко среднего возраста, — когда говорят обо мне за моей спиной: «Младший то и Младший это».

Прошу вас: всякий раз, когда будете смотреть на часы Эйрс на пересечении Южного меридиана и Вашингтон-стрит, подумайте о моем отце, Курте Воннегуте-старшем, который эти часы спроектировал. Правду сказать, он и его отец, Бернард Воннегут, спроектировали это чертово здание целиком. Курт Воннегут-старший также был основателем школы Орчард-скул и детского музея.

Его отец, мой дед, архитектор Бернард Воннегут, среди прочего спроектировал The Athenaeum; до Первой мировой войны это здание называлось Das Deutsche Haus. Ума не приложу, зачем понадобилось это название менять на The Athenaeum — разве для того, чтобы поцеловать в задницу несколько американцев греческого происхождения.

Наверное, вам известно, что я подал в суд на производителей сигарет «Пэлл мэлл», поскольку их продукт меня не убил, а мне уже восемьдесят четыре года. И вот еще что: я изучал антропологию в Чикагском университете после Второй мировой войны — последней, в которой мы одержали победу. И антропологи, которые изучали человеческие черепа разных исторических эпох, скопившиеся за тысячелетия, пришли к выводу: человеку полагалось жить лет тридцать пять, потому что именно столько способны продержаться наши зубы без вмешательства стоматологов.

Вот уж было времечко: тридцать пять лет — и счастливо оставаться! Как все было продумано! А сейчас несчастные дети времен бума рождаемости, у которых есть деньги и на стоматолога, и на медицинскую страховку, должны мучиться до ста лет!

Может, стоит объявить стоматологию вне закона? А докторам запретить лечить пневмонию, которую раньше называли «другом пожилых»?

Но меньше всего я хотел бы сегодня вгонять вас в депрессию. Вот и придумал некое совместное действие, которое обязательно поднимет нам настроение. Мы с вами подготовим заявление, и под ним с готовностью подпишутся все американцы — и республиканцы, и демократы, и богатые, и бедные, и сексуальное большинство, и меньшинство, — все, несмотря на то, что наша страна столь трагично и безоговорочно разделена.

Первое ощущение, объединяющее всех американцев, звучит, мне кажется, так: «Сахар сладкий».

В трагичном и безоговорочном разделении Соединенных Штатов, особенно здесь, в моем родном штате Индиана, нет ничего нового. В мои детские годы в этом самом штате находилась штаб-квартира ку-клукс-клана, здесь же состоялся последний суд Линча над гражданином афроамериканского происхождения, к северу от линии Мейсона — Диксона, если не ошибаюсь, в Мэрионе.

Но в нашем же штате, в городке Тер-Хот, который нынче может похвастаться ультрасовременным устройством по умерщвлению с помощью укола, родился лидер рабочего движения Юджин Деббс, дом, где он жил, стоит и поныне. Он жил с 1855 по 1926 год и возглавил национальную забастовку против засилья железных дорог. Какое-то время он даже провел в тюрьме, потому что был противником нашего вступления в Первую мировую войну.

Он несколько раз баллотировался в президенты США от Социалистической партии и прославился заявлениями вроде этого: «Пока существуют низшие классы — я с ними, пока существуют преступные элементы — я один из них, пока хоть один человек сидит в тюрьме, я не могу считать себя свободным».