Я был на этой войне - Вячеслав Миронов Страница 15

— Ладно, Юрок, не шуми, сейчас выпьем и на совещании отмудохаем этого жополиза. Не переживай. Что бы эти маразматики ни придумали выполнять — то мы и будем. А с той артподдержкой и с обработкой объектов с воздуха, какие сейчас, мы каши не сварим. Пошел он на хрен. Ну, — я поднял стаканчик с янтарной жидкостью на уровень глаз, посмотрел на игру света, — поехали, за нас, за хороших парней и за смерть дуракам.

— Как же, дождешься от них, — Юрка и не собирался остывать и все продолжал кипятиться. — Как ты ни воюй, а счет все равно будет в пользу дураков, как будто специально на чеченов работают, лишь бы побольше наших угробить.

— Ладно, Юра, не ори, надо подумать, как раненых вывозить, один черт от нас не отстанут, пока наступать не начнем, а в наступлении раненых добавится, сам знаешь арифметику. По-моему, надо поутру взять разведчиков за задницу, третий батальон, что там у них еще может ездить, и прорываться, иначе людей положим без счета. Выпьем, — я поднял еще раз свой стаканчик и, не чокаясь, выпил. Юрка выпил свой.

При отправке, так как мы не были укомплектованы до конца, нас усилили одним батальоном из Новосибирска. По плану мы должны были укомплектоваться к осени и выехать в Таджикистан для вливания то ли в 201-ю дивизию, то ли в миротворческие силы, один хрен, воевать неизвестно за кого и для чего. Вот и прибыл к нам этот батальон на новых, экспериментальных БМП-3. С виду и по замыслу машина великолепная, но на самом деле — дрянь. Напичкана электроникой, что твоя иномарка, читатель. Но сделано нашими, то есть российскими производителями. Вот мы с ними и хлебнули лиха по первости, на ходу стрелять он не может, от тряски отказывает электроника. Система наведения, прицеливания вся на электронике, вот и клинит, язва ее возьми. А если стреляет, то, тварь этакая, не едет, тоже что-то связано с электроникой. Одним словом — «сырая», страшная машина. В первых числах января из-за отказа этой долбаной электроники погибло в третьем батальоне двадцать четыре человека. Страшная статистика. И все из-за того, что не доведенную до ума технику поставили в войска, да еще и в зону боевых действий. Спалили ее немало, штук пять уже потеряли. Сейчас отвели ее в безопасное место и используют либо как пулеметные гнезда — пушка после первого же выстрела на полдня заедает — либо как такси, для переезда по более-менее безопасным районам. Руки бы оторвать тем гадам, кто принял эту сыромятину на вооружение.

Пропустив по второй, послушал рассказ Юрия о том, как кипятился московский тезка после моего ухода, — мол, на войне некоторые офицеры позволяют себе вольности по отношению к старшим по званию и должности, дисциплина падает и т. д. и т. п. Потом мы с напарником, еще раз послав всю московскую дурость подальше, допили бутылочку и в добром расположении духа направились на совещание. Наши души переполнялись желанием преподать перед всеми офицерами бригады урок вежливости и военного искусства московскому проверяющему. На войне одно отношение к проверяющим — дальше тебя уже не пошлют и хуже не сделают, а если замечание объявят, так это не триппер, повисит и отвалится. Кстати триппер — это, уважаемый читатель, «офицерский насморк». И, будучи курсантами, добрая половина офицеров успела переболеть, и в армии, в отличие от гражданки, данное заболевание не считается чем-то постыдным. Всякое бывает.

На совещании у каждого командира было свое место. Мы как офицеры штаба сидели неподалеку от начальника штаба. Зал для совещаний размещался в бывшем детском спортзале, который потом стал у чеченского хозяина гостиной, он смонтировал здесь неплохой камин, который сейчас вовсю топили его же мебелью. Кстати, красное дерево горит очень плохо, много дыма, мало тепла.

Во главе большого обеденного стола сидел командир бригады. Было видно, что с дороги он даже не успел умыться, и, судя по его настроению, второму батальону сейчас не сладко. За спиной переговаривались, я повернулся — там сидел исполняющий обязанности начальника разведки. Рожа его была такой же пропыленной, как у комбрига. Я понял, что, скорее всего, они были вместе. И поэтому спросил:

— Как съездили с Бахелем? Как второй батальон?

— Да полный звиздец. На обратной дороге попали в засаду, одну БМП спалили. Механика ранило, Гусарова, знаешь? Вот его и шарахнуло. Сначала гусеницу перебили, а затем расстреляли нас. Еле вышли из-под обстрела.

— Нет, — я покачал головой, — не знаю. Сильно зацепило?

— Кисти рук здорово обожгло, осколками часть уха снесло и плечо посекло. Если руки спасут, то все хорошо будет. Жалко, толковый механик, хотел из него сержанта сделать.

— Слушай, я сейчас буду предлагать, что, перед тем как помогать второму батальону, надо раненых эвакуировать из медроты, а то их сейчас повалит, заодно и твоего механика вывезут. Для этого третий батальон задействовать, твоих архаровцев. Как на это смотришь?

— Конечно, я — за. Тут, пока вытаскивали раненого, я вспомнил, что недалеко расположена республиканская аптечная база. А у наших медиков, кроме аспирина и энтузиазма, больше ничего нету.

— Давай, выдвигай предложение, доработаем и заберем у духов лекарства, один черт наркоманы да спекулянты растащат.

— Внимание, товарищи офицеры! — ко всем присутствующим обратился начальник штаба.

В зале гудение прекратилось, все посмотрели на командование бригады.

— За истекшие сутки нашей бригадой велись бои на участках: железнодорожный вокзал, гостиница «Кавказ» и здесь по удержанию плацдарма. Также во время выездов на места дислокации подразделений бригады были обстреляны и вступали в непродолжительные бои отдельные группы из штаба. В результате боев всего погибло, — в зале наступила абсолютная тишина, — двое: рядовой Азаров — танковый батальон, сержант Харлапиди — инженерно-саперный батальон, ранены — начальник штаба второго батальона старший лейтенант Пахоменко, командир роты первого батальона лейтенант Краснов, рядовой Гусаров — разведрота, рядовой Ларионов — батальон связи. Было обнаружено и доставлено тело рядового Семенова — инженерно-саперный батальон — числящегося без вести пропавшим. Лютую смерть принял мужчина, — тут Сан Саныч оторвался от бумаги и оглядел присутствующих, и далее уже продолжал, не заглядывая в сводку: — Долго пытали, затем прибили к кресту и отрезанный член вложили в рот. Жуткая картина, должен вам доложить, товарищи офицеры.

В зале поднялся шум, офицеры, невзирая на присутствие командования и московского проверяющего, бурно и возмущено обсуждали гибель солдата.

— Тихо, товарищи офицеры, — чуть выждав паузу, вновь подолжил свое выступление Билич, — я не меньше вашего возмущен, но давайте эмоции и злость оставим для противника, сейчас мы здесь ничего не сможем поделать. Первый батальон захватил снайпера, по его словам, нашего с вами земляка из Новосибирска. Капитан Миронов не смог его доставить, по его словам, последний умер от полученных ран и острой сердечной недостаточности.

Вновь поднялся шум, на этот раз одобрительный. Те, чьи взгляды я ловил, одобрительно кивали и подмигивали, как будто это я кончил снайпера. Какой-то голос из задних рядов произнес: «Совесть замучила, вот сердце и не выдержало». Офицеры одобрительно заржали. В зале царил полумрак, освещался практически только стол, за которым сидели командир, начальник штаба и Карпов, все остальное, по мере удаления от стола, тонуло в потемках, поэтому из задних рядов комментировали происходящее, не беспокоясь, что их узнают. Везет им.