Обреченный мост - Вячеслав Демченко Страница 14

Несмотря на довольно легкомысленную классификацию — торпедный катер, — «шнелльбот» представлял собою внушительную боевую единицу, с которой советские «морские охотники» и сторожевики реально тягаться не могли ни в скорости, ни тем более в вооружении. А эсминцы ЧФ… От большинства эсминцев «шнелльботам» не представляло особого труда оторваться, — с их-то скоростью до 40 узлов по спокойной воде! Кроме русского глиссера-торпедоносца «Г5», никто догнать «шнелльбот» не мог. Мало кто бы взялся на свой страх и риск досаждать немецким катерам-переросткам «шнелльботам», с которыми офицерам II разведотряда штаба КЧФ Войткевичу и Новику уже приходилось сталкиваться, и не далее как этим летом [13].

«Адмираль Шварц Меер» старался не рисковать штурмовыми катерами — единственными относительно крупнотоннажными судами «Kriegsmarine» в Чёрном море (Турция блюла-таки нейтралитет, нехотя или нет, но закрыв Босфор для немецкого флота). Так что сто с гаком тонн водоизмещения, торпедные аппараты, упрятанные под фальшбак, баковое 30-мм орудие, два пулемёта и сдвоенный 20-мм зенитный автомат, — всё это добро, столь уместное для истребления советского малого, или «тюлькиного флота» [14], приходилось держать подальше от Керченского пролива, в Двуякорной бухте неподалеку от Феодосии. Хотя именно здесь, в Керченском проливе, плавсредства КЧФ особенно угрожали покою «немецких» берегов. Убрать бы «шнелльботы» на базу «Иван-баба», — не потому даже, что кругом мелководья и россыпи мин, как своих, так и советских, но ещё и потому, что с потерей Кубанского плацдарма все входы и выходы в керченскую бухту простреливались русской артиллерией, причём отнюдь даже не самой дальнобойной. В хорошую погоду, — так чуть ли не прямой наводкой полковых 75-миллиметровок. И всё же «Адмираль Шварц Мееру» приходилось рисковать…

Чайки, подхваченные порывом ветра, взмывали над бетонными ямами засолочных ванн рыболовецкой артели и снова камнем падали вниз, всё ещё надеясь найти засохший рыбий остов на буром от тузлука дне.

То ли дело было, когда в городе только построили огромный по тем временам новейший консервный завод и народ на разделку рыбы вербовали по всему Союзу! То-то было раздолье пернатым, — так обожрёшься, что и не взлетишь…

Цеха артели, больше похожие на заурядные бараки, соседствовали с руинами причальных сооружений. Чуть поодаль мола, в серой круговерти мечущихся волн и на полпути к фарватеру, торчала из воды корма баржи, выбитой штормами на мелководье. От других кораблей, которых немало потопили тут «Юнкерсы» и «Хейнкели» во время попеременных эвакуаций и десантов советских войск, на поверхности остались только могильные кресты мачт, да клёпаная труба допотопного речного парохода — все средства тогда были хороши. Корабли же полностью погрузились в специально углублённый подход к заводскому причалу, к которому могли швартоваться даже суда океанской осадки. Тогда как кругом заводского фарватера было такое мелководье, что волны по нему катились серые от ила, а разрознённые, оглаженные прибоем скалы казались камнями, только что обнажёнными отливом.

С другой стороны, на скалистом мысу, в «античных» руинах беседки отчётливо просматривалась артиллерийстская площадка зенитной батареи — пара «Эрликонов» на морских турелях, вмонтированных в бетон. Рыжеватая по-осеннему, маскировочная сеть трепетала над входом в блиндаж.