Хивинские походы русской армии - Михаил Терентьев Страница 14

Веллингтон в совете не отказал и высказался в пользу зимних походов через безводные степи, потому что вода будет всюду под ногами в виде снега. Все это решило вопрос в пользу зимы. Кстати еще вспомнили, что Бекович ходил в Хиву летом, «в июле, в самый зной», что одна из главных причин неудачи его заключалась в утомлении людей и большой убыли (будто до 1/4 части отряда), но забыли при этом, что главное дело было сделано: отряд дошел до хивинских поселений, разбил хивинское войско, и ему оставалось только уметь воспользоваться победою, а для этого недоставало только здравого смысла в предводителе…

Забыли также знаменитый поиск яицких казаков в 1602 г. на столицу ханства Ургенч (ныне Куня-Ургенч) для захвата себе женщин и добычи: совершенный летом и вполне удачно, набег этот окончился гибелью всех 1000 казаков только из-за массы тяжестей добычи, с которою казаки едва тащились назад и были настигнуты.

Забыли также про бураны, способные занести дорогу до невозможности движения, а поля до невозможности держать вьючный скот на подножном корму. Забыли, что верблюд вообще плохо справляется с глубоким снегом и своею мягкою ступнею не может разгребать снег для отыскания осенней травы; забыли это и не взяли с собой корма для верблюдов. Забыли про то, что для добывания воды из снегу нужен громадный запас дров, следовательно, и множество лишних верблюдов, множество лишних погонщиков, которых тоже надобно кормить, а следовательно, везти для них запасы на новых верблюдах и т. д.

А главное, забыли то, что уж если предпочли зимнюю экспедицию, то ее надо предпринимать на хорошо выкормленных перед тем лошадях и верблюдах, а для этого надо собраться задолго до зимы в местности, ближайшей к безводной степи, а затем быстро пройти ее по первому снегу, когда нет еще ни особенных буранов, ни морозов.

Несмотря на то что главным противником зимнего похода был нач. штаба Оренбургского отдельного корпуса барон Рокасовский, все-таки Перовский предпочел зимнюю экспедицию, за которую стоял почему-то генерал Станислав Циолковский…

План похода был составлен на следующих основаниях.

1) Устроить на пути в Хиву укрепление, которое бы послужило складочным местом для экспедиции.

2) Главный отряд составить из 5000 человек, из которых 3000 пойдут в Хиву, остальные же 2000 назначаются для прикрытия операционной линии.

3) Все заготовления, как по удобству и дешевизне, так и для лучшего надзора, произвести в г. Оренбурге, откуда выступить и главным силам отряда.

4) По мере заготовления запасов к походу перевозить их наряженными от башкирского войска подводами из Оренбурга внутрь степи, в устроенное для того складочное место.

5) Для прикрытия транспортов с запасами, направленных с линии на промежуточный пункт, составить особый отряд, не входящий в состав главных сил.

6) Перевозку всех тяжестей главного отряда произвести на верблюдах, которых и собрать в потребном числе в течение лета, от подвластных нам киргизских родов.

7) Заняв и укрепив Хиву или какой-либо другой хивинский город, действовать по обстоятельствам.

В удаче предприятия никто не сомневался: хивинцев считали не воинственными, в верность войска из туркмен не верили, в верность артиллеристов из русских пленных — еще менее, хивинского оружия не боялись, знали, что огнестрельного оружия в Хиве мало, что порох плохой и что ядра не отвечают калибру орудий и потому загоняются с войлоком.

Весь вопрос состоял в том, как бы добраться до этого разбойничьего гнезда, а уж разнести его никто не считал задачей. Хивинцы — это азиатские плантаторы-рабовладельцы; в час расчета им придется еще подумать и о том, как оставить семью на руках озлобленных рабов.

Итак, удача казалась несомненною.

На все издержки по экспедиции ассигновано было из сумм военного министерства 1 700 000 р. ассигн. и 12 000 червонных (т. е. 521 714 р. 28 2/7 коп. нынешнего курса); исполнение самой экспедиции возложено было на тогдашнего оренбурского военного губернатора генерал-майора Перовского.

Войска Оренбургского корпуса, из которых надобно было сделать выбор людей для экспедиционного отряда, в то время имели налицо: офицеров — 2202 человек и нижних чинов — 113 517 человек.

Пехота Оренбургского корпуса имела важные недостатки: она не только никогда не участвовала в делах против неприятеля, не делала никаких походов, но даже и не собиралась никогда в лагери. Многие из нижних чинов завели оседлость, построили дома, занялись земледелием и торговлею, так что регулярные линейные батальоны постепенно и незаметно обратились как бы в поселенное войско. Для пресечения этого и чтобы подвинуть военное образование пехоты Оренбургского корпуса, генерал Перовский передвинул все батальоны на новые места и начал собирать части войск в лагери, что несколько улучшило дисциплину и фронтовое образование. Да и личный состав оренбургской пехоты весьма не благоприятствовал успешности военного образования: так, в апреле 1839 г. в семи оренбургских линейных батальонах считалось: русских рекрутов — 582, поляков — 2127 (из них 549 высланных в Оренбург после восстания 1831 года), сосланных и наказанных — 1694. Всего — 4403 человек.

То есть из 8999 человек всей пехоты 4403 человека, или почти половина людей, были или рекруты, или сосланные; из этого-то количества пехоты приходилось взять в состав экспедиционного отряда до 3000 человек, а если бы выбор падал при этом преимущественно на старослужащих и надежных людей, то сам Оренбургский край остался бы при одних только рекрутах, поляках и штрафованных!

Всего в экспедиционный отряд было назначено: пехоты 3 1/2 батальона, кавалерии 2 полка или 12 сотен уральских казаков, 3 сотни оренбургских казаков и башкирцев и конвойный дивизион от 1-го Оренбургского полка, [18]всего 17 сотен (в степи должны были присоединиться еще до 250 киргизов), артиллерии 22 орудия (в том числе горных 8, мортир 6, фальконетов 2) и 4 ракетных станка.

В пехоте было 58 штаб- и обер-офицеров и 2983 нижних чинов, в кавалерии 57 штаб- и обер-офицеров и 1721 нижних чинов, а с киргизами 1971 человек; в артиллерии — 11 штаб- и обер-офицеров и 257 нижних чинов. Прикомандированных к отряду (гальванеров 5, понтонеров 2, а в помощь им 52 из линейных солдат, моряков 2 офицера, а к ним 64 уральских казака) всего — 4 штаб- и обер-офицера и 126 нижних чинов. Штаб состоял из 3 генералов, 4 штаб-офицеров, 15 обер-офицеров, 10 классных чиновников, 1 священника, 34 унтер-офицеров, писарей и фельдшеров и 41 денщика — итого 108 человек. Однако по ведомости общего расчета верблюдов при движении от Эмбенского укрепления оказывается, что штаб-офицеров прибавилось 2, обер-офицеров 3. Так что, не считая священника, писарей и т. д., одних офицеров и чиновников при штабе состояло 37 человек, а штаба настоящего все-таки не было… В случае какой-нибудь нужды никто не знал, к кому обратиться. В числе чиновников считались 4 медика, 3 переводчика, 1 аудитор и 2 по особым поручениям — Ханыков и Даль.