Щенки и псы войны - Сергей Аксу Страница 14

Во дворе суетились бойцы, в доме с сорванной с петель дверью на входе в комнату неподвижно лежал в луже крови младший сержант Ефимов, тут же с окровавленными бинтами стояли ««собровец»» Колосков и бледный как смерть Валерка Крестовский.

Ефимов открыл дверь в комнату, когда сработало взрывное устройство. Взрывом ему оторвало обе ноги, осколками изуродовав все вокруг. Он, дико крича, полз к выходу, к товарищам, вцепившись ободранными обоженными пальцами в порожек и оставляя за собой темные кровавые полосы. Помощь пришла сразу же, Колосков и Крестовский сделали все, что могли, но младший сержант скончался от болевого шока.

Стефаныч и старший лейтенант Тимохин со своими ребятами гнали боевиков в сторону берега, отсекая им все пути в село, где они могли укрыться. Одного из беглецов стреножили, когда он перелазил через очередной забор. Он начал отстреливаться, но через несколько минут его уже вязали «собры». Другой же, воспользовавшись возникшей перестрелкой, выбрался на край села. И сиганул вниз с обрыва, скатившись по крутому склону, чудом не переломав себе кости. Перепрыгивая с валуна на валун, попытался переправиться на другой берег, но на середине реки оступился и упал в воду. Вода была чуть выше колена. Сильное течение сбивало с ног. С трудом удерживая равновесие, он медленно брел поперек стремительного холодного потока. На середине реки его нашла одна из очередей БТРа, который выехал на край обрывистого берега. Очереди словно плетью хлестали и чмокали рядом с ним по воде. Взмахнув руками, выронив оружие, боевик на секунду замер и плюхнулся в воду. Тело понесло потоком и вынесло на отмель на противоположном берегу. Потом кто-то из солдат, напялив резиновые бахилы от комплекта химзащиты, добрел до него, обвязал веревкой подмышками, и убитого вытянули на свой берег. Боевика обыскали, нашли документ имя Рашида Имамалиева за подписью Масхадова.

Задержанные стояли рядом с «Уралом» и тихо по-своему переговаривались, хмуро косясь на военных. Среди задержанных, оказалось еще трое молодых небритых парней без документов, которые уверяли, что приехали, кто из Шали, кто из Дуба-Юрта к родственникам.

— Где этот старый пердун, Исламбек? Ведь, сука, клятвенно заверял, что село чистое! Гаденыш! — пришел в ярость капитан Дудаков.

— Стефаныч, посмотри у них плечи и трусы! — посоветовал Виталий Исаев.

— Да, ну их в п. зду! — отозвался, сплевывая, угрюмый старший прапорщик. — Стану я им еще в трусы смотреть!

— Кому надо в Ножай-Юрте разберутся! С этой шушерой! И с трусами и плечами тоже! — добавил старший лейтенант Тимохин.

— Стефаныч, не ной! Если надо и поглубже заглянешь! — огрызнулся раздраженный Дудаков.

— Я буду жаловаться! Вы не имеете права! Я до прокурора дойду, — начал вдруг, ни с того, ни сего выступать задержанный Ахмад. Он был одет в серое драповое пальто, на голове тронутая молью ондатровая шапка. Его кадык с торчащей седой щетиной ходил вверх вниз. Он ругался, возмущенно жестикулировал руками, пытаясь, что-то втолковать старшему прапорщику Стефановичу, который с безразличным видом курил, устроившись на подножке автомобиля.

К нему подскочил только что подъехавший на «бэхе» с «двухсотым» старший лейтенант Колосков и, молча, уставившись свирепым взглядом на чеченца, вцепился пальцами в ворот, вымазанными в крови Ефимова, и с размаха ударил Ахмада лбом в лицо. У того из разбитого носа хлынула кровь на небритый подбородок, следующий удар пришелся кулаком, от которого Ахмад отлетел к сторону, уронив с головы шапку.

— Жаловаться?! Сволочь! — хрипло цедил сквозь зубы «собровец», наступая на поверженного врага.

— Квазимодо, не надо! Квазик! Квазик оставь его! — вступился за Ахмада Степан Исаев, одергивая Колоскова.

С брони БМП осторожно снимали убитого Сережу Ефимова. Когда его, изодранного и опаленного, освобождали от разгрузки и бронежилета, из кармана выпала сухая веточка и упала в рыжую грязь, которая чавкала под сапогами принимавших тело внизу солдат.