Ограниченный контингент. Рожденные в СССР - Тимур Максютов Страница 13

Вот вы говорите «Бобруйск». Ха! Бобруйск по сравнению с Монголией – столица.

Во-первых, Монголия офигенно большая. Едешь – едешь… Опа! Заблудился. Карту развернул – а там большое жёлтое пятно и написано: «Монголия. Кирдык». Берешь компас – а стрелка крутится, как пилотка на штыре. То ли железа в земле много, то ли компас и сам не понял, как он здесь очутился.

Во-вторых, там живут не бобры, а монголы. От слова «манда». Не моются. То есть вообще. И жиром бараньим мажутся, чтоб красивей быть. Идёт такой, жиром намазанный, аж блестит, и смердит от него – скунсы в отключке!

Фигли я там делал, сам не знаю. Послали, типа, Родину защищать. Мля, больные люди! Где Родина – и где Монголия?? Кому она накуй нужна?

В гарнизоне нас одних лейтенантов – тыща рыл. И всем, разумеется, хочется трахаться. Только не с солдатами и с танками, а по – человечески. А девчонок – три штуки всего, связистка да две медсестры.

Ей лет уже – с бодуна не сосчитать, мордой детей пугать можно. Титьки до пяток свисают. А здесь она – Василиса Прекрасная, мля. В очередь к ней записываются на следующий Новый год.

Ну, через три месяца ходишь уже как обдолбанный. Везде влагалища мерещатся, от стояка штаны рвутся постоянно.

Вот Витёк и нарыл где-то монголку в местном ауле. Ехал старшим на дежурной машине, а она корягой машет: подвези, мол. Он и договорился. Как-то в гарнизон мимо постов к нам в холостяцкую квартиру протащил.

Я говорю:

– Ты, Витёк, с глузду зьихал натурально. Нас же особисты запалят за контакт с местными жителями! Да и страшная она, как моя жизнь.

– Ни бздо, Марат! Никто не видел, как я её в подъезд кантовал. А что страшная, так у нас же спирт есть! И потом, как ты будешь с врагом воевать, если простой монголки боишься!

И Женька туда же:

– Мне пох, мля! У меня сперма уже из ушей льётся! Хоть монголка, хоть негритянка преклонных годов! Я уже для общества опасный, мля!

Это он правду сказал. Мимо него утром проходить страшно, спиной не повернешься.

Ну, натурально, развели водичкой, выпили. Закусывать Витёк не даёт – чтоб забрало. Словом, созрели мы, говорим: «Веди! Знакомиться будем!»

Витя её из дальней комнаты вывел. Гордый, будто сам её из говна всю ночь лепил.

Ну, в нас уже много спиртяги было. Ничего вроде монголка. Молодая хотя бы. Рожа круглая, щёки из-за спины видно. Глаза узкие. Короче, мечта Сухэ-Батора!

Женя говорит: «Я первый!». Тихо так говорит, видно, челюсти уже сводит. Ясное дело, уже полгода на суходрочке.

А манда эта стакан зарядила, глазками блестит. И лопочет: «Писят тогро, писят тогро».

Женя: «Во-во, у меня пися как у тигра, точно! Сейчас буду рвать на части!»

Я перевожу: «Это она говорит «Пятьдесят тогро». Тугриков, короче, рублей монгольских.»

Никто, типа, меня не услышал. Проигнорировали ценную информацию.

Тут Витёк вдруг прозрел:

– Пацаны, а вдруг она сифилисная! Замполит говорил, что они все – того!

– А кто, мудило, из нашего последнего гандона шарик надувной сделал? Ведь хороший гандон был, сносу не знал! Постираешь – и как новенький!

Ну, Жене уже точно на всё было пох. Глаза красные, как у кабана перед случкой. Он бы сейчас и замполита отоварил без гандона. Схватил дочь степного народа – и в ванную потащил, сдирая на ходу с неё халат.

Мы только с Витьком разлили, а тут страшный вопль из ванной! Думаем: «Ну всё, мля, ни фига она не монголка, а китайская шпионка, режет советского офицера острым ножиком!»

Забегаем в ванную. Монголка стоит в сторонке, уже голая, шатается (окосела здорово!) и улыбается так по-идиотски. А Женя нос зажимает ладонью и шипит: «Мля, ну и вонища!»

Тут мы принюхались…

Сука, боевые газы! Трёхнедельный трупак так не пахнет!

Они ж не моются, да ещё жир бараний…

Выскочили из ванной, снаружи заперли, чтобы весь гарнизон не потравить. Держим военный совет, что делать.

Витёк:

– Где-то у нас респиратор был.

Я:

– Ага, давай уж сразу противогаз. Заодно и гандон заменим.

Женя уже и не шипит даже, а шепчет:

– Пацаны, придумайте что-нибудь. Я взорвусь сейчас.

Короче, накатили мы ещё спиртяги и решили её помыть. Стиральный порошок есть, щетка сапожная тоже. Хари полотенцами обвязали, чтоб сразу не задохнуться, и вперед, на амбразуру!

Манда эта в ванной заснула. Ну, мы воду включили – поехали! Визжала она, как сирена воздушной тревоги. А фигли – щетки жесткие, порошок стиральный кожу ест, а вода холодная (а вы думали, в гарнизонах горячая вода бывает?).

Некоторые соседи, услышав эту сирену, подумали, что опять учения. Начали потихоньку из подъезда выползать – по всей форме одеты, с противогазами и тревожными чемоданами наперевес. Нас рать, вперёд на Пекин!

Словом, через час она утихла – силы кончились. А у нас порошок.

Оттарабанили её в комнату, разложили на кровати. Мда.

Женя-то ещё в ванной отрубился, не выдержал дозы спирта и переживаний.

А мы с Витьком посмотрели: кожа у неё клочьями слезает от порошка со щётками, вся синего цвета от холода. Натурально, труп! И вонять не перестаёт! Уж лучше дрочить, чем в некрофилы… Пошли спирт допивать.

Утром ей на башку халат намотали, выперли из квартиры – и бегом на службу. Трахаться с танками и солдатами.

Манду эту патруль сцапал – сидит на лавке перед подъездом невменяемая и бормочет «Писят тогро, писят тогро»…

Женька на нас полгода обижался, что не разбудили.

А в ванной воняло ещё где-то с год…

Август 2006 г.