Сиамские близнецы - Владимир Сиренко Страница 12

— Может быть, вам стоит еще раз переговорить с фон Хешем?

— Фон Хеш не любит Гитлера. А на Вильгельмштрассе недовольны фон Хешем. Для него добровольная отставка была бы благом. Ибо… Ибо ходит немало самых разных толков, — слово «разных» Франкенштейн выделил голосом, и оно прозвучало зловеще. — Но я не могу не предупредить его, не могу ему не сказать… Хотя поставлю его в неприятное положение. Мы оба… старые дипломатические волки, у нас обоих нет семьи, нет друзей и иных интересов. Я не представляю жизнь вне… Фон Хеш, увы, тоже. Но я думаю, фон Хеш еще на что-то надеется. Я служить Гитлеру не стану, — Франкенштейн грустно покачал головой.

Дверь кабинета вдруг приоткрылась, на пороге стояла миссис Трайден. Она, казалось, смутилась, увидев в кабинете посла представителя прессы, — вдруг этот разговор носит официальный характер, а она заглянула случайно.

И О'Брайн подумал, что француженка рассчитывала застать посла одного.

Неловкую ситуацию женщина разрядила по-своему: улыбнувшись, Одиль извинилась и попросила у мужчин дать ей прикурить. «Вот, — она подошла к письменному столу посла и пощелкала большой, блестящей зажигалкой из нержавеющей стали, — какая досада, кончился бензин…»

В холле, прислонившись к колонне, стоял Фриц Дост. По лестнице спустилась сияющая Одиль. Увидев Доста, направилась к нему.

— О, барон! Благодарю за зажигалку, но не забудьте в следующий раз ее заправить, — громко проговорила она.

Обескураженный Дост взял зажигалку, вопросительно глядя на Одиль. Она прикрыла глаза — значит, все в порядке. Под презрительными взглядами англичан — разве порядочные женщины так кричат в обществе? — Одиль надела пальто, поданное супругом, и покинула посольство.

Своей новой любовницей Фриц Дост был весьма доволен. Он давно заметил ее внимание к своей особе. Романчик развивался легко и непринужденно. Как выяснилось, представление Доста о природном легкомыслии француженок оказалось в целом правильным. В то же время Одиль оказалась не только веселой подружкой, но и сообразительным, дельным помощником. Деловая активность Одиль, пожалуй, возросла после ее поездки в Париж, ездила домой навестить тетушку. Невероятно, в Париже Одиль смогла выяснить, что Иден хранит ценные бумаги в бюваре, который держит на рабочем столе. Бювар этот подарил Идену австрийский посол. У Франкенштейна было два таких бювара, так что второй и сейчас находится у него. А самое главное, после поездки в Париж Одиль нашла человека в Форин офис, который имеет доступ в апартаменты Идена. Он готов помочь им за большие деньги. Так постепенно у Доста и Одиль сложился план похищения. Признали целесообразным подменить бювар Идена копией. Потом Дост проникнет в министерство, и тот человек передаст ему бювар со всеми бумагами.

Вчера Одиль сказала: «Я сумею попасть в кабинет Франкенштейна и сфотографирую бювар, так что давай свою зажигалку. Но уже твоя забота, господин барон, сделать копию. В конце концов бювар с меморандумом нужен вам…»

Дост заметил, что с каждым днем инициатива все больше переходит к Одиль. Почему она так старается? — поражался он. Неужели он настолько покорил ее сердце? При первом удобном случае он прямо спросил об этом.

— Это выгодно Франции, — без обиняков, с обезоруживающей откровенностью ответила она. — Если немцы будут знать правду о том, что о них думают англичане, они не сунутся во Францию. Потому что ваш Гитлер… — и тут с хорошеньких, ярко накрашенных губок Одиль полетели такие выражения, которые Дост последний раз слышал на берлинских окраинах от прачек, отстирывающих солдатское белье. У него вытянулась физиономия. Одиль это сразу заметила и вдруг улыбнулась, потрепала Фрица по рыжей голове. — Не дуйся, дорогой! Все будет о'кей! Ты получишь повышение. Видишь, я стараюсь не только для Франции. Ты получишь новый чин, человек из Форин офис — деньги. Одной лишь мне не надо ничего… Кроме твоей любви, дорогой…

Дождавшись, когда концерт окончится, Дост направился в германское посольство. Там в специальной лаборатории обработали микропленку. Отпечатки получились вполне удачными, цвета ясно просматривались. Дост решил, что изготовление копии бювара он поручит Дорну, у Дорна много знакомых среди русских умельцев, которые, как известно, английскую блоху подковали.