Господин Президент, верните Ваню Найдёнова - Аркадий Макаров Страница 10

Странные были командировки. Уезжая, он никогда не надевал офицерской формы: великолепный красный пиджак с фирменными джинсами, на шее литого золота цепь, на которую можно сажать средних размеров пса.

Я как-то поинтересовался у дочери, почему он не носит форму, ведь офицер же. "Так надо! – сказала дочь. У них в части многие так уезжают в командировки…"

Надо же! Денег нет, а золото на шее!

В то время новые власти науськивали народ против армии, в телевизоре офицеров поднимали на смех, предлагали физическое насилие над ними: избивать, забрасывать камнями. В это трудно поверить, но криминальные власти явно опасались военного переворота. Был, при не совсем ясных обстоятельствах, убит в своей постели неугодный режиму боевой генерал Рохлин, поэтому с офицерами всякое могло случиться.

На том я и успокоился: бережёного Бог бережёт, а не бережёного кулак стережёт, как говорили мои монтажники.

Однажды зять долго отсутствовал. Моя дочь пошла в часть, спросить о муже, но там добиться чего-то вразумительного ей не удалось – военная тайна!

Через полгода, в сумеречное осеннее время, наш капитан прибыл из "боевого" задания. Красный пиджак порядком потрёпан, рукав у плеча красовался оранжевой шёлковой подкладкой, на шее вместо золотой цепи бугрился багровый след, но глаза весёлые, и тот возбуждающий запах коньяка; но теперь в воздухе витал не апельсиновый сок, а ещё и хороший крепкий кофе.

На вопрос: "Где пропадал?", зять, расстегнув пиджак, вытащил на свет Божий короткоствольный, с небольшим раструбом на стволе, автомат Калашникова, молча отстегнул рожок с патронами и положил "калаш" на чистую белую скатерть обеденного стола, звякнув откидным прикладом.

– Вот! – сказал он, подкинув в ладони ребристый окатыш пехотной гранаты. – Дела задержали!

Я с испугом увидел, как, побледнев, дочь хотела подняться со стула, но, ухватившись за спинку, стала медленно сползать на пол, да и у меня тоже по спине побежали мурашки.

– Ты что, с ума сошёл? Откуда? – я указал на стол.

– Оттуда! – неопределённо махнул рукой зять. – Башли делал! Вот! – он расстегнул на широком поясе пузатую кожаную барсетку и вывалил на стол рядом с автоматом пухлую пачку зелёных бумажек, видеть которые мне приходилось не часто.

«Доллары! Бандит!» мелькнуло в голове.

– Всё путём! Зелень чистая! Не боись! – он победно взглянул на стол и вытащил из армейского рюкзака желтоватую бутылку виски, несколько палок сухой колбасы, пару больших плиток шоколада, и несколько лимонов.

– Вот! – снова сказал он и притянул испуганную жену, мою единственную дочь, к себе: – Не волнуйся, я был на работе! Там женщин нет, там мужики, японские тачки из порта Ванино через тайгу перегоняют. Без оружия никак нельзя…

Дочь, всхлипывая, прижалась к его плечу.

– Ужинать давай! Добытчик с войны вернулся!

Уже за столом, уже переодевшись в домашнее, зять поднял стакан:

– Давай, дед, озеленим проталины! – и прислонил свой стакан к моему.

Его некоторая развязность: "дед", "озеленим проталины", "башли" – не могли меня не покоробить. Зять – обычный деревенский парень, мой земляк, из хорошей трудовой семьи… А тут – что-то на него не похоже. Испортился малый…

"Я помню тот Ванинский порт…" – попытался было затянуть обмякший капитан, но дочь быстро увела его спать:

– "Завтра допоёшь!"

А завтра была другая песня…

В кармане у капитана обнаружилась злосчастная фотография, где мой зять балдеет возле стойки бара, обнявшись с какой-то блондинкой, весёлый и, судя по выражению лица – никакой. В придачу ко всему такому он подцепил, как говорят, "птичью болезнь" – три пера.

– Едем домой! – успокоил я плачущую дочь. – С нами пока поживёшь. – Ничего, не ты первая, и не последняя!

5

Вот что делает рыночная демократия! Была служба в Советской Армии, офицерское звание, семья, а всё превратилось в облачко коньячного запаха, проклятые «баксы» и грязную болезнь. Эх, капитан, капитан… Сельский парень из хорошей семьи…

Позже как-то я прочитал в центральной печати, что мой капитан и ещё несколько офицеров во главе с командиром части занимались, прикрываясь службой в Вооружённых Силах России, перегоном и сбытом подержанных японских машин на рынках Дальнего Востока. Машины перегонялись через тайгу, кишащую бандами, поэтому офицеры, отправляясь в портовые города за машинами, всегда были вооружены до зубов; где однажды в разборках и погиб наш славный капитан.

Плачь жена, плачь мать, плачь Родина о бестолково загубленной жизни. А ведь каким он парнем был!..

Вот оно – сучье сундучное право! "Маркетинг, туды его в качель!" – как говорил один литературный герой.

…Воронеж меня встретил приветливо. Дочь устроилась на хорошую работу, вышла замуж, родила мне внука, с которым я иногда воюю, заставляя его постигать азы жизни. Жена ушла на пенсию, да и мне подоспело время по моей монтажной работе в особых условиях досрочно получить мало-мальские деньги "на дожитие".

На эту сумму дожить, конечно, доживёшь, но нормально жить никак невозможно, и писательская братия устроила меня сторожить особняк под одиноким вязом на улице Никитинская, 22, где я и пишу эти строки.

Счастливый особняк, филиал литературного музея. В этом доме когда-то проживала семья Тюриных, близких родственников известного поэта Никитина, а теперь располагается Дом Писателя и одновременно писательская организация, к которой я подошёл, как патрон к патроннику. Слава Богу, и нашему Председателю!

Осенние ночи длинные, передумаешь и перетасуешь свою жизнь основательно. А вроде и не жил вовсе… И ничего-то в стране не меняется. Иногда до того дойдёшь, что так и подмывает написать душевное письмо в kremlin.ru. "Господин Президент, посодействуйте отпустить моего друга Ваню Найдёнова из тамбовского сумасшедшего дома! Он наш. Из него можно гвозди делать. Он подарит мне часы Чистопольского завода, и я, используя промежуток времени между Tn и Tn+1, где n стремится к бесконечности, смогу протиснуться в тот минимальный зазор и вернуть своё время, чтобы уже не допустить барыг и казнокрадов к управлению государством. В этом я Вам ручаюсь. И у Вас часы там будут на правильной левой руке, И всё будет правильно".

Тамбов, Хабаровск, Воронеж 1993–2013 гг.