Русский диверсант абвера. Суперагент Скорцени против СМЕРШа - Николай Куликов Страница 10

— Где радист с рацией, в лесу?

— Так точно, гражданин следователь, — угодливо затараторил Раскольников, — радист сломал ногу, с ним старший группы. Меня послали в райцентр раздобыть медикаменты для раненого, состояние у него очень плохое. Старший наш в медицине кумекает, написал, какие лекарства надо достать: главное, пенициллин велел принести, ну, еще два-три названия, в записке указано.

— Где же ты их собрался доставать?

— Думал, в больнице или в аптеке какой. Старший велел заплатить сполна, за большие деньги, мол, все можно купить. Но я ведь и не собирался, я к вам шел, да, к вам…

— Слышал уже! Нечего тут демагогию разводить! — снова резко оборвал агента майор. — Теперь слушай сюда, как говорят в Одессе: твой шанс на жизнь — эти двое твоих дружков в лесу! Все остальное — это пустая болтовня для наивных дурачков, но только не для нас. Ты понял? Отведешь нас к ним сегодня же! Когда тебя ждут назад?

— Ну, обещал быть к вечеру, часов в девять-десять, как получится.

— Так, — майор Миронов посмотрел на часы, — сейчас восемнадцать тридцать пять.

Потом он нажал кнопку звонка на краю стола, и в дверях кабинета появился солдат-конвоир.

— Задержанного в камеру! — приказал майор. — Передай дежурному, пусть покормят, этот «спортсмен» должен быть сегодня вечером в хорошей форме!

«Спортсменами», иногда «паршами» контрразведчики из «Смерша» называли между собой немецких агентов-парашютистов. Сейчас майора Миронова охватило возбужденное состояние, чем-то напоминающее азарт охотника (если такое сравнение уместно), напавшего на след крупного хищника и готового к преследованию и схватке. Он связался по телефону с начальником Управления контрразведки «Смерш» военного округа генерал-майором Орловым, вышестоящим руководителем в отсутствие начальника отдела — подполковник Горобец находился в Москве, в командировке. Разговор с генералом не занял много времени: Миронов подробно доложил о задержании вражеского агента, а также о его напарниках в лесу. Получив «добро» на их захват, майор соединился с дежурным по 23-му отдельному батальону:

— Алло, дежурный? Васильев, ты? Говорит Миронов, слушай приказ: через час шестнадцать бойцов с офицером должны прибыть в отдел контрразведки — с оружием и полным боекомплектом, едем на боевую операцию! Передай завгару, чтоб бензину на грузовике было под завязку, полный бак — не так, как в прошлый раз! Ты все понял?

Майор сделал еще один звонок — дежурному по отделу:

— Капитана Горячева ко мне! Да, разыскать немедленно!

Потом Миронов встал со стула, потянувшись, подмигнул стенографисту, который проверял и правил отпечатанный протокол допроса, и с удовольствием закурил папироску, свой любимый «Казбек».

…Через час двадцать минут от отдела контрразведки, небольшого двухэтажного деревянного здания почти в центре Смоленска, отъехали два автомобиля: впереди легковая «Эмка», за ней та самая грузовая полуторка с брезентовым верхом. В черной легковушке, рядом с молодым водителем-сержантом по имени Николай, находился Миронов, руководитель операции. На заднем сиденье, между двумя офицерами-контрразведчиками, — вражеский агент Петр Раскольников. Один из офицеров, капитан Виктор Горячев, опытный «волкодав» (так называли в «Смерше» мастеров экстра-класса по розыску и захвату агентов-парашютистов), высокий и широкоплечий брюнет, казался старше своих двадцати семи. Второй, лейтенант Сергей Горохов, наоборот, выглядел совсем мальчишкой, тщедушным и худым, хотя ростом почти не уступал Горячеву. Лейтенант явно старался напустить на себя суровый вид бывалого вояки, но это ему плохо удавалось: Горохову исполнилось всего восемнадцать, и только месяц назад он окончил ускоренные курсы младших офицеров. Естественно, рвался на фронт и считал свое теперешнее назначение позорной отсидкой в тылу.

В кабине полуторки, на месте пассажира, восседал старший лейтенант Васильев, рядом с ним шофер — веселый пожилой хохол старшина Барабаш. В кузове грузовика, под брезентом, молча теснились вооруженные автоматами «ППШ» шестнадцать бойцов дежурного взвода отдельного батальона «Смерш».

От Смоленска до райцентра ехали около полутора часов, потом по лесной дороге — еще минут двадцать-тридцать. Наконец машины остановились, и майор приказал построить бойцов для короткого инструктажа. С офицерами-оперативниками Миронов детально обсудил план захвата агентов-парашютистов в лесной избушке еще по дороге. Раскольникову также подробно объяснили, как следует себя вести для успешного исхода операции (от чего, кстати, зависела его жизнь). К рядовым бойцам майор обратился с короткой напутственной речью:

— У вас толковый командир, перед поездкой он вас подробно проинструктировал — так, Васильев? Потому много говорить не буду! Старший лейтенант пойдет впереди, он бывал здесь раньше и знает подходы к охотничьей сторожке, где должны находиться двое вражеских шпионов. За ним иду я со своими оперативниками, водителем и арестованным — остальные без шума двигают за нами. У автомобилей остается старшина Барабаш, с ним рядовой Слепченко. До избушки отсюда ходу минут двадцать — так, Васильев?

— Так точно, товарищ майор! По лесной тропинке неспешно дойдем минут за двадцать — двадцать пять. Главное: идти тихо, чтоб никакого шума, разговоров, и не дай бог нарушить светомаскировку!

— Все поняли? Ну, так вперед, и чтобы никакой самодеятельности! — заключил Миронов.

Отряд двинулся, стараясь не шуметь, узкой полузаросшей тропинкой по темному осеннему лесу. Шли около получаса, наконец идущий впереди Васильев поднял правую руку — сигнал остановиться. Вдалеке, в неясном лунном свете, показалась среди деревьев лесная поляна, а на ней, на дальнем ее краю, — маленький охотничий домик-избушка: свет в окнах не горел, печь не топилась, и ветхая постройка выглядела нежилой. По команде Миронова старлей со своими бойцами начали бесшумно рассредотачиваться по лесу, образуя кольцо оцепления среди деревьев и в кустах малины на дальнем краю поляны. Сам майор и его группа обогнули домик с тыльной стороны, где не было окон, и стремительной перебежкой достигли бревенчатой стены; офицеры держали в руках пистолеты «ТТ», шофер Николай взял на изготовку автомат. Капитан Горячев слегка хлопнул абверовского агента по спине и знаком показал: «Действуй!» Раскольников, имевший испуганный и затравленно-обреченный вид, облизнул пересохшие губы, согласно кивнул (деваться все равно было некуда) и двинулся за угол, к окошку. Был он в шинели при погонах и фуражке — ремень с пустой кобурой ему тоже вернули вместе с вещмешком: таким образом, вид имел тот же, что и утром, когда уходил. Раскольников тихонько постучал условным стуком в закрытую ставню, выждал, потом стукнул еще раз. Обе половинки ставни чуть приоткрылись, и из темноты раздался тихий голос:

— Петр, ты?

— Да я, помоги! Зацепило меня слегка в перестрелке, напоролся в райцентре на чекистскую засаду, еле ушел.

— Сейчас выйду, подожди!

Как только дверь избушки открылась и на низкий порожек осторожно вышел, держа в руках автомат, невысокий человек — из-за угла на него молниеносно обрушился в прыжке капитан Горячев. Он мгновенно «отключил» врага своим коронным приемом — ударом ребром ладони под ухо, одновременно другой рукой блокировав автомат: так, вдвоем, они и повалились на землю. В ту же секунду от другого, дальнего, угла метнулись к открытой двери и ворвались внутрь двое: майор Миронов, с фонариком в одной и пистолетом в другой руке, и, на шаг позади, сержант-водитель с автоматом. Лейтенант Горохов оказался с наружной стороны у открытых ставней окна, перекрыв пути возможного побега из избушки и не забывая держать в поле зрения испуганного, прижавшегося к стене Раскольникова. Внутри майор высветил фонариком в углу почти пустой комнаты, справа от русской печи, лежащего на лавке-топчане человека: из-под шинели, которой он был накрыт до подбородка, смотрели на оперативников широко открытые и полные ужаса глаза. Миронов громко закричал, направив на него пистолет: