Избранник Небес - Алек Кадеш Страница 94

«Откуда ему известно про равиоли?» — подумал Шон. Вежливо улыбнувшись, он произнес:

— Благодарю вас, господин Белуджи, я думаю, что она примет ваше приглашение. Лично я с радостью его уже принимаю, — второй раз за утро вынужденно соврал Шон, руководствуясь элементарными законами этикета. — Провести у вас сказочный вечер, наслаждаясь благоуханием райского сада и изумительными шедеврами кулинарного искусства вашего повара, — это нечто из ряда вон выходящее. В наше время не часто встретишь человека, который занимается своим делом и вкладывает душу в то, что делает.

— Джино! — неожиданно громко выкрикнул медиамагнат.

Майлз вздрогнул, уставившись на него в недоумении.

— Можете называть меня по имени, это нисколько меня не смущает. Наоборот, я чувствую себя гораздо моложе, и энергия начинает бить во мне ключом!

Белуджи согнул руки в локтях и сжал кулаки, демонстрируя, словно цирковой силач, свои обмякшие с возрастом бицепсы. Его глаза как-то уж чересчур восторженно заблестели, а на лице вдруг проявилось явное возбуждение, какого не было еще минуту назад.

«Он точно лакает какой-то ауяску ^[115] или шаманский отвар из таежных мухоморов», — подумал Шон. Сделав вид, что впечатлен, он снова подыграл Белуджи:

— Ого! Да вы, как я погляжу, заметно пошли на поправку. Скоро будете подковы разгибать.

— Ваши слова — да Богу в уши. — Эх, если бы так было на самом деле, — мечтательно протянул медиамагнат.

Прислуга издали безмолвно наблюдала за хозяином, боясь неловким движением или звуком отвлечь его от разговора. Они хорошо знали, что при кажущейся добродушной внешности характер Белуджи был весьма жестким и вспыльчивым. За его обманчивой, располагающей к себе манерой общения с людьми на самом деле скрывалась крайне деспотичная личность, не терпящая никаких возражений.

Взглянув на Фредерико, хозяин дал понять, что пора подавать завтрак. Майлз принялся с аппетитом поглощать какой-то экзотический салат, внутренне приготовившись к расспросам. Джино, в свою очередь, не спешил. Он традиционно поговорил о погоде, немного поразглагольствовал об экономической ситуации в Италии и об испорченности молодых политиков, а затем мягко перешел к делам насущным:

— Кстати, Том Трейтон в своем отчете весьма позитивно отозвался о вашей работе.

«В отчете о моей работе. Придумал только что и глазом не моргнул. Никто из нас там не работал, и он прекрасно об этом знает. Да и что за отчет мог Том составить, зачем ему это?»

— Несмотря на то, что вам пока не удалось расшифровать тайну этого ритуала, все же надеюсь, вы продолжите работу здесь в Риме и докопаетесь все-таки до истины. Лично я возлагаю на вас с доктором Мейерс большие надежды и по-прежнему верю в успех.

«Или он действительно сумасшедший, или я ему для чего-то нужен, раз он не хочет со мной расставаться».

Медиамагнат впился пытливым взглядом в лицо ученого, пытаясь угадать, о чем тот думает, но Шон сохранял спокойствие и, лишь слегка пожав плечами, ответил:

— Право, и не знаю, что вам ответить, господин… э… простите, Джино.

— Не бойтесь меня расстроить, я не «залетевшая» школьница на приеме у гинеколога.

— Неясного в этом тайном обряде аккадских жрецов еще предостаточно, и для того чтобы завершить работу, мне необходимо собрать кое-какую дополнительную информацию, — на этот раз сдержанно и даже несколько суховато ответил Шон.

— О какой информации идет речь? Может быть, я смог бы вам помочь?

Доктор Майлз улыбнулся и приподнял руки:

— Нет-нет, знаете, Джино, я, конечно же, убежден в том, что у вас практически неограниченные возможности, после того как увидел, что армия США подставляет головы своих парней в этой чертовой гробнице, но тут, пожалуй, даже вы будете бессильны.

— Я буду бессилен? О чем это вы?

Шон понял, что медиамагнат заглотил наживку, и начал неторопливо «запудривать» ему мозги историей, рассказанной ему профессором Штейманом.

— Я уверен, что действительно очень древние рукописи, которые помогли бы нам завершить начатую работу, спрятаны от любопытных глаз в архивах Ватикана.

Намазав охлажденную красную икру на хрустящий гренок с маслом, он надкусил ее и, запив горячим ямайским кофе с густым ароматом, продолжил:

— Три дня тому назад старый друг профессора Штеймана позвонил ему и рассказал о том, что на прошлой неделе во время проведения реставрации старинной мечети постройки XII века в сирийском городе Алеппо археологи из Англии обнаружили в стене тайник с архивными документами. Среди них находилось интересное письмо, в котором великий средневековый мистик Ислама Джабир-ибн-Хайян писал своему ученику, что очень сожалеет о том, что крестоносцы вывезли из города всю библиотеку. По его словам, в ней хранились бесценные свитки халдейских мудрецов, среди которых был документ, не поддающийся переводу. Имамы называли его «тайной, сокрытой в пыли веков», и со всей скрупулезностью, свойственной ученым мужам тех отдаленных времен, тщательно оберегали манускрипт от тления. Именно этот документ крестоносцы и подарили Папе Иннокентию II. Профессор Штейман логично предположил, что поскольку и ваш ритуал, и этот спрятанный в архивах Ватикана документ имели, по всей видимости, одинаковое происхождение и оба не поддавались переводу, то они вполне могли быть составлены на одном языке.

Опережая вопросы Белуджи, Шон тяжело вздохнул и, разведя руками, добавил:

— К сожалению, архив Ватикана — это святая святых, и в отличие от основной библиотеки вход в него закрыт для посторонних.

Медиамагнат в задумчивости побарабанил пальцами по столу, затем отложил в сторону салфетку и обратился к Фредерико:

— Передайте Лучиано, чтобы он связался с кардиналом Джовалини и попросил его оформить пропуск в архив для доктора Майлза. Я перезвоню ему позже и все объясню.

Склонив в покорности голову, вышколенный дворецкий удалился выполнять поручение хозяина.

Официант степенно и молча подносил гостю деликатесы, о существовании которых молодой ученый даже и не догадывался. Порции были совсем небольшими, и Майлз наслаждался ими, при этом каждый раз искренне восхищаясь их неповторимым вкусом.

Пока он дегустировал старые вина, вернулся Фредерико и что-то шепнул на ухо хозяину. Тот удовлетворенно кивнул и обратился к ученому:

— Некоторым из этих вин больше пятидесяти лет, так что будьте осторожнее с ними. Святые отцы будут крайне удивлены, если увидят, что вы приехали в Ватикан для проведения научных исследований навеселе, — рассмеялся Джино.

— Не может быть! Но каким образом? Неужели ваше влияние распространяется и на понтифика? — изумился Шон.

Глаза Белуджи заискрились от удовлетворения. Медиамагнат заговорщически подмигнул ученому и с ложной скромностью продолжил: