Большая книга ужасов-19 - Екатерина Неволина Страница 9

Белобрысый укоризненно покачал головой и отступил обратно в тень.

– Сама с собой, – буркнула я. – Вышла перед сном немного свежим воздухом подышать.

– Подышала? Ложись немедленно, – велела мама.

– И другим спать не мешай. Кому-то завтра чуть свет вставать, – добавил папа.

Вставать он собирался, разумеется, на рыбалку.

– Да, уже иду, – отозвалась я и тихо хлопнула дверью, как будто возвращаясь в дом.

Минут пять я выжидала, затаив дыхание: все ли в порядке. Дом погружен в тишину, и только в гуще вишневых деревьев что-то шуршало и похрустывало. Ночной сад полон своей жизни.

– Идем, – еле слышно прошептал Сашка, снова высовываясь из-за дерева.

И я, решив на этот раз не спорить, последовала за ним.

Когда мы вышли за калитку, белобрысый тихонько свистнул. И тут я увидела, что на меня несется что-то огромное. Понятно, что мне никогда не доводилось стоять на путях перед паровозом, но, думаю, ощущения сходные. Не успела я сообразить, что происходит, как оказалась лежащей на земле. Надо мной нависла громадная белая туша. Чудовищная пасть раскрылась… и шершавый теплый язык прошелся по моему лицу.

– Фу! Пес! Что ты себе позволяешь! – окликнул кого-то Сашка.

Ну конечно, собака! Та самая белая собака, которую я видела в день приезда. Пес как-то очень по-человечески, будто с сожалением, вздохнул, но все-таки оставил меня в покое. Обескураженная и напуганная, я поднялась на ноги.

– Ты извини, – наконец-то соизволил сказать Сашка – я уж думала, что он отродясь и не слышал такого слова. – Пес не злой, даже совсем наоборот. Он играть очень любит…

– Я заметила, – сухо ответила я, отряхивая футболку.

Я понимаю, что на мне не парадный наряд, однако кому приятно, если на него наскакивают и роняют в дорожную пыль, к тому же на миг мне показалось, что эта собака легко и непринужденно откусит мне голову. И, между прочим, даже не подавится. Учитывая нашу разницу в весе.

– Он и вправду хороший. Ты ему понравилась, – мальчишка принялся чесать зверя за ухом, а тот, явно довольный, скалил пасть, будто улыбался.

– И что, его так и зовут: Пес? – поинтересовалась я, убедившись, что непосредственной угрозы для моей жизни в данный момент все-таки нет.

– Так и зовут. А что, хорошее имя… Тем более если вспомнить, как его называли раньше.

– И как же?

Сашка смутился.

– Песик, – выдавил он из себя, спустя, наверное, минуты три.

– Ка-ак?! – переспросила я, давясь от смеха. Такая махина – и вдруг Песик. Действительно достойное имя. – И кто же его так назвал?

– Я, – неохотно буркнул Сашка. – Ну, я еще тогда маленький был. И он тоже.

Между тем Пес потихоньку обнюхивал мою руку, видимо, продолжая проявлять ко мне живой интерес. На всякий случай я немного отступила.

– Говорю же: не бойся, он не кусается. Это все в округе знают, – кажется, Сашка был рад увести разговор подальше от странного имени собаки.

Не то чтобы я боялась собак. Просто предпочитала держаться от них подальше – с тех пор как одна из таких псин порядком напугала меня лет в восемь, когда я, никого не трогая, бежала к дому. В общем, несмотря на все Сашкины уверения, я постаралась держаться от его лохматого друга на максимальной дистанции, и мы продолжили путь.

Сашка провел меня мимо домов, избегая улиц и освещенных фонарями участков дороги, прямо на берег моря и молча опустился на камни. Пес тут же с деловым видом умчался куда-то, а я села рядом с мальчишкой.

Внизу плескалось море, темное-темное. Пахло солью. Огромная луна наклонилась над землей, будто с любопытством глядя на нас.

Если бы вместо Сашки здесь был Вадим, он, может быть, даже поцеловал бы меня…

– Красиво. Луна здесь совершенно необыкновенная, – сказала я, прерывая затянувшееся молчание.

– Есть одна старинная легенда. Хочешь послушать? – спросил Сашка.

– Хочу.

Он немного помолчал, будто собираясь с мыслями, и заговорил. Его история, рассказанная под негромкий аккомпанемент разбивающихся о камни волн, показалась мне похожей на сказку.

– Давным-давно были у Хаоса две красавицы-дочери. Старшую звали Солнцем, а младшую – Луной. Вот призвал их однажды отец и говорит: «Дочери мои хорошие, которая из вас удивит меня сильнее своим мастерством, та и будет царить над миром».

Долго думала старшая дочь, чем бы поразить своего отца, и придумала. Замесила она тесто и вылепила из него звезды и планеты и поместила на небесный свод. «Вот, – подумала гордая Солнце, – теперь сестре никак не сравниться со мной!»

Увидела Луна то, что сделала ее сестра, и рассмеялась. «Неужели, – говорит, – это настоящее чудо? Это просто нелепые бездушные игрушки». Разозлилась Солнце так, что даже покраснела от гнева. Так от нее жаром и повеяло.

«Ну хорошо, – говорит она сестре, – а что сделала ты?»

И тогда Луна показала Солнцу людей, которых она родила и наделила душами, сотканными ею из собственного света».

Нахмурилась Солнце: «Совсем зазналась, сестрица! Разве могут какие-то жалкие людишки сравниться с целыми планетами, которые я создала?!»

«Что стоят твои планеты, когда на них нет жизни?» – возразила Луна.

Слово за слово, они поссорились и решили идти к отцу Хаосу, чтобы он рассудил их. А отец присудил победу Солнцу, потому что любил старшую дочь сильнее.

Возрадовалась Солнце, но уж очень ее раздражали люди, созданные сестрой. Вот и решила она их сжечь. Но Луна поклялась не оставлять своих детей без помощи. Целый день жгла старшая сестра землю, пытаясь уничтожить людей, а ночью Луна подарила им свежесть и прохладу. Повинуясь ее зову, нахлынули волны на иссушенную, растрескавшуюся почву и охладили ее, заструились по земле многочисленные реки, способные утолить жажду и напоить усталого путника. Кроме того, научила Луна людей тайным искусствам, в которых была большой мастерицей. В те времена волшебство наполняло всю землю, и дети Луны могли творить настоящие чудеса – щедро поделилась с ними мать, ничего не пожалела.

Узнал об этом отец Хаос, разозлился и накинул на лицо младшей дочери темное покрывало. Теперь ей пришлось носить его постоянно, снимая только изредка, всего лишь раз в месяц, показывая миру свое лицо.

Тем временем Солнце, видя, что ей силой не совладать с сестрой, прибегла к лести да хитрости. Пришла она к людям и уговорила следовать за собой, забыв о собственной матери. И многие поверили и пошли за ней, лишь некоторые оказались тверды и не отступились от той, кто их действительно любила. Горько заплакала Луна, видя предательство своих детей, и упала одна ее слезинка на землю, и появилась из нее бессмертная душа, которая из поколения в поколения, меняя телесные оболочки, оберегает немногих верных Матери людей. Так же говорят, что душа Хранительницы в момент смерти старого тела вселяется в новое, подходящее для нее, и этот круговорот будет продолжаться до тех пор, пока живы люди, помнящие и почитающие Великую Мать.